он-то в связи со смертью, а я – от страха. Я не знал, что делать. В моем кабинете было закрыто окно, включен свет, чайник важно булькал своим кипяченным нутром, а в камине горел огонь.
***
– Говорите, никого не видели?
– Да что происходит, объяснишь ты мне наконец? Ты не здоров?
– Полина Романовна, пожалуйста, расскажите еще раз. Вы пришли в мой кабинет, и не видели никого и ничего?
– Объясняю еще раз. Я пришла за несколько минут до тебя. В кабинете были открыты окна, стоял ужасный холод. Шторы разлетались как плащ у вампира. Дверь была раскрыта настежь. Я закрыла окна, включила камин и чайник, чтобы выпить горячего. Ты опять курил в кабинете, распахнул окна и ушел, забыв их закрыть. Выстудил весь этаж.
– И никого в моем кабинете или рядом не было? – уточнил я.
– Нет, не было, – терпеливо подтвердила Полина Романовна. – А кого ты потерял? Или что? Что-то пропало?
В ее глазах читалась неподдельная озабоченность, которой я искренне позавидовал. Ее действительно тревожила возможная кража. Счастливая: ее может взволновать кража какой-то вещи, тогда как меня волновала пропажа кое-чего более серьезного. Ведь кража действительно была, потому что в камине не было тела. Хоть дров в нем было достаточно, но за ними не было ковра, в который был завернут труп еще пятнадцать минут назад, когда я покинул свой кабинет.
– Нет, ничего не пропало. Но я слышал, как в сторону моего кабинета кто-то шел, – соврал я, потому что занятый своей диареей, я не слышал ничего, даже ее шагов мимо мужского туалета для преподавателей.
– Ну, верно, это была я.
– Нет, вы на каблуках, а я слышал другие шаги, – вывернулся я, потому что я действительно ничегошеньки не слышал.
– Тебе могло послышаться? Потому что я абсолютно точно уверена, что никого в твоем кабинете или возле него не было.
Я замолчал. В моей голове лениво ползали две мысли. Первая – что я, наверное, сошел с ума. Сейчас мне казалась абсурдной ситуация, при которой я просидел целый день в кабинете один-на-один с трупом и не предпринял никаких законных мер, которые должен был бы предпринять нормальный, психически здоровый человек. Я должен был позвонить в полицию и, коль уж так сложилось, выдержать все процедуры с этим связанные. Да, мне пришлось бы оправдываться, доказывать свою невиновность, хотя бы потому, что правоохранительная система работает не совсем так, как описано в учебниках; но, рано или поздно, эта ситуация сошла бы на нет, несмотря на все мои опасения. Ведь в смерти профессора Шорина я был не виновен, а это главное. Вместо этого я, доктор юридических наук, никуда не позвонил, а потрогал труп старого профессора руками, а после чего вернул его на место и ждал глубокой ночи, чтобы от него избавиться. Мне в оправдание только то, что я доктор наук в гражданско-правовой специализации, а не в уголовной. Но все же, все же, все же… Здравомыслие и психическое здоровье обязательно для всех, специализация здесь совершенно не при чем. А вторая мысль плавно вытекала из первой, и
