стрелка бежит. Только она – честна, благородна: не скрывает намерений времени. А эти две – взрослые, тихие – притаились. Насторожились, как хищники. Будто ничего не случилось. Будто не уходят в провал прошлого дорогие часы и минуты. Она трогательна в своей наивности, эта маленькая, быстрая. Нет опыта жизни, не научилась обманывать. Жаннет, ах, Жаннет!
Написать что-нибудь? К черту? Какое писание! Лучше ходить взад – вперед. Время пройдет незаметно. Или в сад выйти. А вдруг она? Постучит осторожной рукой. Прислушается… Уйдет. Все пропало. Нет, нет. Делегацию дочитать. Состав. Шарль Барон или Граф, Лилипутто… Лимпопо… Досье и Доссэ. Сванидзе…
– Жаннет? Вы?
– Бонжур, мсье.
– Хороший жур! Девятый час!
Я бросаюсь вперед, протягиваю дрожащие руки. Она стоит в дверях смущенная, с виноватым лицом. Седые волосы растрепались. Бесцветные глаза горят испугом. И на морщинистых щеках – тревожная игра паутины, точно попалась неосторожная муха.
– Давайте, скорее!
– Извольте, мсье. Не сердитесь только. Я не виновата. Мой муж…
– Все равно!.. Некогда объяснять. Воротнички где?
– Здесь, мсье.
– А манжеты?
– Вот, мсье.
– Кладите сюда! Остальное на стул. Со счетом – завтра. Как не стыдно, Жаннет? У меня в девять часов заседание, я баллотируюсь в члены правления. А вы? До свиданья, мадам. Я должен раздеться!
– Спокойной ночи, мсье.
– Спокойной ночи, мадам.
Я лихорадочно срываю пиджак. Летят в сторону башмаки. Поезд отходит в половине девятого.
«Возрождение», рубрика «Маленький фельетон», Париж, 23 марта 1927, № 659, с. 2[68].
Лэ нуво повр[69]
Ничто так не обогащает нашего брата-литератора, как хождение в гости.
Сидишь дома, кряхтишь, придумаешь что-нибудь такое исключительное, замысловатое, чтобы изумить мир…
А, между тем, тут же, чуть ли не рядом, у кого-либо из добрых знакомых жизнь сама бьет ключом, дает столько материалу, что хватит и на дантов Ад, и на полное собрание сочинений Марка Твена.
Взять, вот, хотя бы мою старую приятельницу мадам Короткину. Сколько в ее облике красок! И не внешних, это ерунда. А во внутренней сущности!
Прихожу, например, на Красную Горку с визитом и вижу: дама чуть не в слезах.
– В чем дело, Марья Сергеевна?
– Да, вот… Имажине-ву[70]… Был у меня только что Аминодор Семенович. Объяснил, как следует зарубежные дела… И теперь я вижу ясно, что напрасно исповедовалась и причащалась. Оказывается, наш священник – совсем не священник! Оказывается, от него давно ля благодать э парти[71]!
Успокаивать Марью Сергеевну мне пришлось довольно много и долго. Разъяснил ей вопрос, как умел, посоветовал не предаваться отчаянию, а затем, чтобы окончательно отвлечь в сторону, занялся десятилетней племянницей Леночкой, учащейся во французском коллеже.
– Ну,
Также напечатано в сборнике «Незванные варяги» (Париж: «Возрождение», 1929), с. 97–99.
Les nouveau pauvre – новые бедные (
Imagine vous – вообразите (
Est parti – ушла (
