мы жили до сих пор. Теперь у тебя будут компании, патенты, судебные процессы, эксперименты, и люди, которые будут называть тебя обманщиком, и другие люди, которые будут утверждать, что давным-давно изобрели нечто подобное, и третьи, которые будут приезжать, чтобы посмотреть на тебя, и ты будешь вынужден ездить в разные места; твоя жизнь коренным образом изменится, и мы никогда не будем счастливы, как прежде. Миллионы не станут заменой счастья, которое мы потеряем.
Эти слова моей жены поразили меня, подобно грому. До того, как я все ей рассказал, мой разум начал наполняться идеями относительно того, что мне теперь следует предпринять, когда мое великое изобретение наконец-то было доведено до совершенства. Иное меня не беспокоило. В процессе работы я то отступал назад, то скачком продвигался вперед, но, в целом, чувствовал себя комфортно. Я находил в работе удовольствие, но никогда не позволял себе быть поглощенным ею целиком. Теперь все стало по-другому. Я начинал осознавать ее связь с собой и моими близкими, мне надлежало подумать о том, как явить мое изобретение миру. Что я должен сделать? Какие шаги должен предпринять? Это изобретение станет известным сотням людей, занимающимся наукой; возможно, они смогут обнаружить иные способы получения того же самого эффекта, который получил я? Я должен предусмотреть многие вещи. Я должен получить патенты на всех континентах. Мой разум начал смущаться и тяготиться этими размышлениями. Подобного рода волнения не соответствуют ни моему возрасту, ни образу жизни. Я не мог не согласиться с моей женой, что стою на грани того, чтобы навек распрощаться с радостями спокойной, безмятежной жизни.
– Дорогая, – сказал я, – мне кажется, что нам это изобретение принесет больше вреда, чем пользы. Я выброшу его из головы, и пусть мир останется таким, каким был прежде. И все же, – с сожалением добавил я, – я ожидал, что его использование принесет нам много пользы.
– Послушай, – откликнулась жена, – может быть, лучше поступить так: используй сколько угодно свое изобретение, для собственного удовольствия и удовлетворения, но мир… мир пусть подождет. Он долго ждал, что ему стоит подождать еще немного? Когда мы умрем, изобретение перейдет к Герберту. Когда он станет достаточно взрослым, то сам решит, будет ли лучшим пользоваться им единолично или передать всему миру даром. В какой-то мере мы бы обманули его, если бы сами сделали последнее, но было бы неправильно, в его возрасте, взвалить на его плечи такую тяжелую ответственность. И если бы это произошло, мы ничем не смогли бы ему помочь.
Я последовал совету жены. Я тщательно описал свое изобретение, надлежащим образом упаковал и передал моим адвокатам, чтобы они отдали мои бумаги сыну после моей смерти. Если он умрет первым, я предприму иные меры. Еще я решил получить от изобретения все, что только возможно хорошего, никому ничего о нем не рассказывая. Даже Герберту, который в настоящий момент находился вдали от дома, я не собирался ни словом обмолвиться о своем аппарате.
Первое,
