свою шею, – покачал головой царевич, – эдак он теперь весь лес изведет, мост да избушку по бревнышку раскатает. Давай-ка мы от дела такого подальше, по-аглицки… – И, осторожно глянув по сторонам, тронул коня, а где-то поодаль завязалась перепалка.
– А я говорю, нечего сети ставить, рыбнадзора на тебя нет, – в три горла надрывался Горыныч.
– Сейчас вот вытащу, так поймешь, где есть фарватер, а где нет, угорь трехголовый!.. – в свою очередь орал Иван, пока наши герои перебирались по мосту на противоположный берег и подавались себе дальше.
Отъехали они всего с версту, как Конек внезапно остановился.
– Послушай, Иванушка, что ты там про девку красну баил? Что выручать ее едешь? Так к терему-то медному зачем пожаловал?
– А у тебя уши длинные, а ум короткий. Батюшка ведь только на словах добро дал, а сам вдаль зрит. Да только зрение у него – очки носить пора. Как поведал мне старичок-лесовичок один, что ты тут с молодцем каким-то вперед подался, так я и подумал, уж не батюшка ли соглядатая за мной послал. Вот и пришлось скоморошничать. А принцессы те, ну, что из царств подземных, – обратился царевич к Владимиру, – хоть и царских кровей, да с востоку. Женишься на такой, и жди родственников. Приедут ордой, – все съедят-выпьют под чистую, да еще и с собой возьмут. В степях живут, кроме как лошадей да юрт каких-то, – не ведаю, что за зверь такой, – юрт, и нет ничего. Правда, биться мастаки – семеро одного не боятся. А коли что не так пошло – впереди всех драпают, пешего на скакуне арабском не догонишь. Ежели же еще и телегу с добром за оглобли прихватил – тю, ищи ветра в поле. Вот сам и рассуди, жениться на такой, али нет. А красота она что, с лица не воду пить.
– Зачем же им здесь терема построили? – удивился Владимир. – Если их все равно никто замуж не берет?
В разговор вмешался Горбунок.
– Ты, Ваня, все старым живешь, а земля слухами полнится. Восток – он разный бывает. Люди-то вот что сказывают.
Принцесса та, что в медном тереме живет, самой Хозяйки Медной Горы дочка. Вот и представь себе, что получит муж ее: окромя царства наибогатейшего – каменьев-самоцветов немеряно и руд медных хоть лопатой в сто рук греби. Да еще теща, красавица-чародейка. Но в том-то вся и загвоздка. Больно строга и своенравна. Чуть что не по ней – по самые подметки в глыбу малахита – и вся недолга. Кому ж охота?
Про серебряную девицу сам знать должон. Помнишь, как новгородцы да белозерцы чудь белоглазую гнали? Племя то и землями бескрайними владеет, и рудников серебряных не счесть. А эти лапотники что? Их хлебом не корми – дай мечом с помахать, по делу и без дела. Вот и домахались. Чудь та под землю ушла, вместе с богатством своим. Поговаривают, что и по сей день слышно, как они под землей живут, переговариваются, песни поют. С такими-то богатствами отчего ж не жить? А ушкуйникам этим, рыбоедам, одни бабы каменные на горах и остались.
А золотое царство – одна столица чего стоит. Недаром Магаданом
