всё только игра словами,– мельк-нуло в голове.– Но ведь истина! Дикие оставили нас, хотя сил им было не занимать. У этого Јутопленника”, похоже, голова с тремя языками. Всех понимает: и нашего брата, и краснокожих, и зверя». Капитан посмотрел на толпившихся за его спиной.
– Не гневись, Матвей… Помни: не на лицо гляди, а на обычай. Если б не он, лежать нам всем в земле…
– Вы не казались мне дураком,– мрачно прервал его сахалинец, и голос его загудел еще тише, урезонивающе и холоднее. Какая-то особенная сила и уверенность скрывались в нем, от которых Андрею сделалось не по себе.
Глава 11
Янтарный свет угасавшего дня сменился красноватыми сумерками. Легкий бриз с океана, казалось, догонял проплывавшие в вышине розовые облака. Никаких признаков индейцев не было видно, и в душах измотанных беглецов робко пробились ростки надежды, что враги отказались, наконец, от преследования. Желая окончательно увериться в сем, капитан вместе с Таракановым поднялись на высокую скалу.
Достигнув вершины, они увидели совсем рядом могучую Колумбию. Величаво изгибаясь среди фиолетовых гор, она широко и щедро отдавала свои пенные воды пустынному безбрежию океана.
У Андрея захватило дух: высокое небо пугало своей замутившейся синевой. Всю ширь его пронизывали тонкие кроваво-красные жилки – такое оно было багровое, обо-жженное, с металлическими отсветами и переливами. Огромное, похожее на пылающее каретное колесо солнце медленно погружалось в океан, окрашивая горизонт глубокими красками рубина.
Давила сердце и тишина – немая и душная, как будто задумался безысходно кто-то большой, опустив глаза, растеряв в горе слова и мысли.
– Как будто тихо всё,– раздувая ноздри и хватая взглядом каждую мелочь, неуверенно выдохнул Тимофей.
– Я что-то форта не вижу,– оглаживая подзорной трубой противоположный берег, медленно произнес капитан.
– Да где-то там должон быть. Верьте мне, ваше благородие. Уж сколь времени не был тут… Не иголка, отыщем.
– Думай, Тимофей,– Преображенский пристально посмотрел в глаза приказчика.– В другой раз мне их не удержать.
Тараканов упрямо молчал, глядя на острые верхушки елей, что поблескивали в красноватых лучах заката, а потом сказал:
– Не подведу. Я уже дважды… ваш должник.
И когда они подходили к лагерю, тихо добавил:
– Похоже, я лишнего смел говорить прежде. Зубы скалил… забудьте. Но одно зарубите в памяти,– приказчик престранно поглядел из-под бровей на капитана: – Я хочу, чтобы вы огляд имели строжий.
– В чем? – Андрей напряженно воззрился на проводника.
– Во всем. Упырь среди нас…
* * *
Пока ожидали возвращения капитана с приказчиком, Чугин, притулившись к сосне, ловил минуты отдыха; мысленно молился за родных, за товарищей, за себя… Уставшему и запуганному, ему вспоминался теплый огонь его дома, названия соседних деревень, которые
