не скоро, капитан, – торжественно вымолвил я, подняв указательный палец вверх. Лицо его сделалось еще более кислым, вытянулось. – Сейчас мы едем с вами в штаб, то бишь в вашу Милицию-Полицию, для проведения планерки. Девочка похищена, нам требуется собрать и проанализировать информацию, ибо каждая минута на счету (учиться бы мне на актера).
– Мне тоже обязательно присутствовать? – из-за плеча Виктора осторожно высунулся Дима.
– Обязательно, – кивнул я. – Ты, Дмитрий, часть этой команды, на плечи которой ложится вся ответственность по столь сложному и запутанному делу. Пускай и внештатная часть.
– Но у меня…
– Запасемся хорошим виски и посвятим ночь работе, господа, – не дал ему договорить я, и глаза бедолаги блеснули огнем, когда перспектива провести вечер с местной молодушкой резко изменила вектор. Больше до участка он не проронил ни слова.
В отдел мы прибыли, когда часы пробили восемь. Соловьев разбудил древнего сторожа, который выполз на крыльцо участка с недовольным заспанным лицом. Пахнуло перегаром и старостью, двери были отперты и мы, вооружившись всем необходимым, ворвались в кабинет начальника. Капитан уселся за свой компьютер, насупился недобро, ощутив некие изменения в привычных для него деталях – и стул был не так подогнан, и клавиатура не на месте, и монитор повернут немного. У Дмитрия между тем едва не случился удар. Но беда миновала, начальник восстановил привычные настройки своего рабочего места и вроде как даже не стал журить своего подчиненного. Дима сел за телефон, готовясь засыпать коллег запросами, а я углубился в изучение открытой информации в сети. Под монотонный бубнежь и стук клавиш, да под плеск моего ирландского чуда, приблизилась полночь. Мы уже порядком опьянели, прикончив вторую бутылку и были готовы, наконец, к подведению предварительных итогов. Итак. Дед Матвей наш распрощался с жизнью на семьдесят седьмом году жизни. Документов у него никогда не было – появился он в Большой Руке ещё подростком в середине шестидесятых, да так и остался здесь отшельником – на краю деревни. Ни родственников, ни друзей у него было, за исключением одной Галины – дочери, но как выяснилось, и та была приемной. Она также не имела документов, ни на каких учетах не стояла. Ни родственной, ни юридической связи между ними не было, но они жили под одной крышей, оба были нелюдимы. Ни мобильных телефонов, ни другой техники в доме не нашли. В библиотеке обнаружилось несколько книг по истории религий, по психологии и психиатрии, а также целая коллекция научной фантастики о путешествиях во времени. В общем не существовало на бумаге ни Матвея покойничка, ни его пропавшей дочки. Только в такой глуши можно вот так спокойно оставаться невидимками, будучи у всех на виду. Всплыл, однако, в биографии Матвея один важный для дела факт – судимость. Соловьев нарыл интересный материал – старик провёл в тюрьме полгода по статье 209 УК РСФСР «угроза убийством». Было это тридцать лет назад, в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. Самому Матвею тогда было сорок шесть лет. Угрозы сыпались из его уст в адрес семьи из Большой Руки – неким Афанасенковым. Как стало известно из материалов дела, людьми
