одежду и наволочки, а возвратившись домой, вымыл в своей комнате окна.
III
Оксфорд, май 1884 года
Учебный год уже подходил к концу. Глициния карабкалась вверх по высоким стенам из песчаника, казавшегося золотистым в свете почти летнего солнца. Пронзительно-голубое небо, горячие булыжники мостовой – Грэйс взъерошила волосы, ощущая себя филистимлянкой, жаждущей дождя.
Когда наступала зима, ей всегда казалось, что она любит лето. Однако спустя неделю хорошей погоды выяснялось, что это не так: от жары ей было дурно. На небе не было и, похоже, не предвиделось ни единого облачка, и Грэйс решила, что разумнее всего провести день в библиотечной прохладе, за книгой, которую она заказала для себя на прошлой неделе. Прежде чем браться за задуманный эксперимент, ей хотелось посмотреть, как это делали до нее. По дороге в библиотеку ей стало еще жарче, капельки пота катились по спине, и она с сожалением думала о том, как славно было бы, если бы библиотечные правила позволяли во время работы потягивать холодный лимонад.
Пересекая площадь перед главным входом в Бодлианскую библиотеку, она видела, как на стенах трепещут от горячего ветра афиши, зазывающие на балы в колледжах и театральные постановки. На театре она навсегда поставила крест после чудовищной прошлогодней постановки «Эдуарда II» в Кэбле. Эдуарда изображал профессор античной истории, а Гавестона играл студент. Грэйс не возражала против того, чтобы профессора-античники и их студенты занимались театром в свое свободное время, но не готова была платить шиллинг за это зрелище. Осторожно поправив свои накладные усы, Грэйс взбежала по ступеням Камеры Рэдклиффа. В подвале Камеры располагался самый темный во всей библиотеке читальный зал. Грэйс поздоровалась с привратником при входе. Тот, не ответив на ее приветствие, преградил путь другой молодой женщине, которая проявила неблагоразумие, не стащив одежду у одного из своих приятелей.
– Послушайте, мисс, куда это вы направляетесь? – миролюбивым тоном обратился он к ней.
Девушка озадаченно моргнула, но тут же сообразила, что у нее нет провожатого.
– Ох, да, действительно. Извините, – сказала она, поворачиваясь к нему спиной.
Подняв бровь, Грэйс стала спускаться по винтовой лестнице. Ей всегда казалось странным, что кому-нибудь может прийти в голову соблюдать правило о недопущении в библиотеки женщин без сопровождения. Ведь каждому, включая профессоров, студентов и даже прокторов, было хорошо известно, что если на табличке написано: «По газонам не ходить», то кто-нибудь непременно станет скакать по траве. И так поступит любой человек, понимающий, что такое Оксфорд.
Читальный зал находился в круглом помещении, и, соответственно, вся мебель в нем располагалась по кругу. Все книжные шкафы были одинаковы, и даже теперь, в конце своего четвертого, выпускного года здесь Грэйс не сразу смогла найти конторку библиотекаря. Прежде она ориентировалась по указателям
