ты хорошо доехала, – сказал дядя Джеймс, садясь в машину. – Это долгий путь, особенно если ехать в одиночку и погода не сахар. Боюсь, у нас на Скае лето не самое приятное.
– Здесь всегда так туманно? – спросила я. Казалось, мгла набегала с моря волнами.
– Очень часто. Западное побережье острова усеяно обломками кораблей. Моряки недооценили наши густые туманы и надеялись, что увидят сушу вовремя. Но в итоге корабли шли на дно. Вместе с экипажем.
Когда речь зашла об утопленниках, мне снова вспомнился Джей – но образ его явился мне не таким, каким хотелось бы. Он не дышал, не смеялся, не жил. Это было бездыханное тело, холодное, как камень, распластавшееся на берегу канала.
Внезапно навалилась усталость. До дома было полтора часа пути. Я прислонилась к окну, намереваясь лишь на секунду прикрыть глаза, но сразу же отключилась и проснулась, только когда дядя Джеймс похлопал меня по плечу. Снаружи, из-за черных туч и тумана, все выглядело очень мрачным.
– Приехали, Софи, – сказал дядя.
Я потерла сонные глаза и подняла голову, ожидая увидеть дом. Вместо этого в резком свете прожекторов передо мной предстали ворота. Огромные, по меньшей мере два метра в высоту, они были вмурованы в кирпичную, столь же высокую стену. Створки скрепляла тяжелая цепь. Я смотрела, как дядя выбирается из машины и отворяет их.
– Я скажу тебе код от замка, но никогда не оставляй ворота открытыми, – вернувшись в машину, сообщил он.
«Папа говорит, никогда не открывай ворота…»
Я выпрямилась. Сон как рукой сняло. Я была уверена: доска уиджа говорила нечто подобное.
– Почему? – Мой голос дрожал.
Я заметила, как губы дяди Джеймса сжались в тонкую линию.
– Это опасно, – ответил он. – Утром ты увидишь. Дом стоит на утесе. Здесь лучше не ходить в плохую погоду. Или в темноте.
Мы проехали в ворота, и дядя снова их запер. Длинный каменный дом чернел в свете прожекторов. Мне показалось, я заметила движение в одном из верхних окон, словно штору отдернули и быстро вернули на место. Из центра шиферной крыши поднималась причудливая башенка.
– Что это? – спросила я, показывая пальцем.
– Старая колокольня, – объяснил дядя Джеймс. – Раньше здесь была школа. Колокола там уже нет. Для него тут слишком ветрено. Он постоянно звонил, и я не мог сосредоточиться на работе над своими картинами. Что ж, твои кузены, уверен, просто жаждут тебя увидеть… Пайпер в последние дни только об этом и говорила.
Теперь, когда я наконец добралась до места, мне захотелось обратно на паром. Я пригладила волосы, надеясь, что, высохнув, они не превратились в воронье гнездо. Дядя Джеймс припарковался, и, когда мы вышли из машины, под ногами захрустел гравий. Прохладный ветер касался моей кожи, а до ушей долетал далекий шум волн во мгле.
– Почему пахнет гарью? – поинтересовалась я, внезапно уловив запах дыма и пепла.
– Я ничего не
