деловито осматривал трупы и задавал вопросы врачу. Врач, мужчина пятидесяти с небольшим лет, отвечал так, словно читал лекцию по анатомии студентам-первокурсникам. В руке он держал планшет, иногда для надёжности заглядывал в него.
– Гомельская Виктория Геннадьевна. Смерть наступила в результате многочисленных ударов тупым предметом в область головы и туловища. Имеются внутренние кровотечения. В крови обнаружены следы нейротоксина. Под его воздействием жертва потеряла способность сопротивляться. То же касается потерпевшего, Гомельского Павла Анатольевича. Потерпевшему сделали инъекцию нейротоксина, обездвижили и пытали. Умер в результате побоев. Вивисекцию головы произвели уже после смерти. Видимо, чтобы наверняка.
– Или в порыве ярости, – предположил Салтыков.
– Чем он их так разозлил? – спросил Курбатов.
– Поймаем – спросим, – ответил Салтыков.
Курбатов осмотрел ладони и внешние стороны обеих рук Павла.
– Мальчик утверждал, что Павел дрался с одним из преступников. Даже бил его. Но заметь, следы порезов или ссадин на костяшках и пальцах отсутствуют, – заметил Максим. – Либо мальчик что-то напутал, либо говорил неправду.
Слова с трудом давались Курбатову. Говорить в прошедшем времени о тех, кого знал и к кому был привязан, оказалось нелегко.
– Юрий Алексеевич, если у вас всё, то я займусь делами, – врач полуобернулся и указал на три стола в зале и торчащие из-под простыней ноги с бирками на пальцах. – Официальное заключение вы получите позже…
Салтыков и Курбатов продолжили разговор на улице у припаркованного близ здания морга «Рено». Впервые за две недели из-за гнетуще-серых облаков выползло солнце. Воздух посвежел и, казалось, запах весной. Воробьи бойко чирикали над головами в узловатых ветвях старого тополя. Максим вкратце рассказал о том, что нашёл на флешке. Салтыков внимательно слушал, слегка наклонив голову.
– Дай её мне, пусть наши спецы с ней поработают, – попросил Салтыков.
Курбатов передал ему приготовленный Женьком дубликат.
– Смотри аккуратнее, – предупредил Максим.
– Боишься утечки?
– Боюсь за жизнь того, кто узнает, что там.
Салтыков вопросительно и с иронией приподнял бровь.
– Напрасно ухмыляешься, – предостерёг подполковника Курбатов. – Если они заметают следы и валят людей, как снопы, думаю, тому, кто прикоснётся к их тайне, не поздоровится.
– Так серьёзно?
– Шесть трупов для начала, по-твоему, не серьёзно?
– Более чем, – согласился Салтыков.
– Вряд ли они успокоятся. Похоже, Гомельский вольно или невольно влез во что-то очень важное для убийц. Пока я не могу объяснить связь между разработками
