Но Анастасия, похоже, выросла и решать будет сама. Бог мой! Когда же такое могло случиться?
Хотя, наверное, это планировалось. Не Судьбу же свою в том винить, которая не раз вмешивалась в мою жизнь, направляя её, куда ей угодно. Уж я-то с ней хорошо знаком и всегда узнаю по почерку. Разочаровавшись в третьей попытке дать себя охомутать прекрасной Оксане, решил посвятить себя жизни вольной и первобытно-прекрасной – стать одиноким аборигеном Интернета: охотником и собирателем. Одиночество мне хорошо знакомо – это постоянное состояние души между редкими всплесками влюбленности.
Вот от образа Оксаны нелегко было избавиться, несмотря на то, что она навсегда пропала в городском тумане. И я не пытался её найти, как бы просто это ни казалось. Я понимал, что такого лучше не делать – чувство брезгливости не пересилить. Вместо этого облик её превратил в абстракцию, которая приходила ко мне во сне. А проснувшись, продолжал чувствовать её запах – запах солнца и леса после приятного сна, с угаром бензина и свинячьей мочи после кошмара…
Наш задуманный и несостоявшийся брак – что это, как не осколки вдребезги разбитого стекла? Видит Бог, как я её любил при всей огромной разности в возрасте. Оксана увлекалась музыкой, танцами, вечеринками и вечерами, а я мог в кругу её друзей похвастаться лишь одним – меня трудно было споить: я мог употребить много и не захмелеть, потому что умел это делать.
Сцена была её стихией. Однажды клуб «Данко» встречал высоких гостей художественной самодеятельностью. Оксана была ведущей. Мы поехали в Южноуральск и в крутом магазине купили концертное платье. Когда любимая походкою от бедра выходила к микрофону, объявлять следующий номер и его участников, мои соседки в зрительном зале восхищались: «Ах, какое на ней шикарное платье!». Глупые бабы – это Оксана собой украсила тряпку!
В отличие от меня она была общительной и легко сходилась с людьми обоего пола и разного возраста – в ней горела потребность видеть, трогать, искать в людях лучшее. Она была пылкой и разговорчивой – любила нанизывать слова, строить из них головокружительные башни, чтобы потом карабкаться вверх, к смыслу и сути. А я лишь поддакивал ей и молил – скорей приди ночь: потому что всегда её хотел…
Память тела – куда ж от неё деваться! – возвращает Оксану каждой клеточкой: твердой, свежей, упругой, неподвластной закону гравитации. Вспоминая, как она танцует – движется, кружится, смеется, встряхивает головой, выгибая красивую шею – ощущал как в плоти моей разгорается адское пламя. И не просто так. Причиной всему была она. Что-то уж очень притягательное исходило от этой женщины – её тела, улыбки, ко мне обращенной…
Хоть и были навеселе, хорошо помню, как танцевали с Оксаной танго в санатории «Урал» в ночь перед Рождеством. Как скользили под музыку, приникнув друг к другу – глаза в глаза. Как без стеснения, ладони мои ласкали её ягодицы, а она не противилась.
