как заливает оно ржавым золотом притихшую гладь океана и как зажигает красным сиянием верхушки кудлатых пальм. Мир на таких картинах озарен тем светом, который освещает проклятым путь к спасению – подсмотрел я где-то эти слова и запомнил.
Думаю, ни один путешественник не увидит в одночасье столько красот и чудес, затерянных неведомо где, сколько доступно простому пользователю Инета. И даже обеспокоился – не слишком ли я стар стал, не слишком ли устал, чтобы любоваться природой на экране, а не в жизни, где все мне стало казаться теперь привычным и затасканным.
В последнее время я действительно устал. Устал глобально. Устал от людей. Устал от книг и телевизора, от новостей и песен по радио. Устал от сплетен и интриг. Все почему-то мне стало не нравиться. Кажется, дошел до такой точки, когда человек абсолютно уверен, что уже слышал все, что мне скажут, и видел то, что покажут.
Возможно, я просто устал жить – начинать новый проклятый день с бритья и чистки зубов. Слишком устал, чтобы готовить еду себе и маме. Устал ездить в Южноуральск и грузить длинномеры железо-бетонными плитами. Спать в кабине по дороге в Челябинск. Спать, вернувшись домой…
Может быть, это и есть то, что называют депрессией – полное отупение, усталая безнадежность…
Возможно, все так и было, если бы не привычный «час Пикуля». Я вставал в два часа по полуночи без трезвона будильника и душевного усилия над собой. Включал под загрузку компьютер, варил кофе, открывал Инет и… о, Господи!.. волшебство начиналось. Чудеса с монитора, ради которых стоило жить!
Возможно, мое состояние называлось Интернетзависимостью…
2
Еще когда был у меня магазин на базе ЮЗСК, зачастил в него один армянин – краснолицый и толстощекий, с густо усыпанными перхотью плечами и явной нелюбовью к диете – Георг Кастанян, владелец и руководитель строительной шарашки, называемой в простонародье «армян-строем». Он был общителен и смешлив, но за его веселыми похрюкиваниями всегда чувствовалась некая нечистоплотность обитателя свинарника. Он отличался туповатостью – качество которое акцент армянский мог замаскировать, но не исправить. Да и черт с ним! – нам же вместе детей не крестить, и желания общаться не возникало: обычно лишь кивал в ответ на его заверения. А терпел как неизбежность: в конце концов, он покупатель – куда от этого денешься? На посторонний взгляд могло показаться даже, что отношения наши приятельские.
Авершин Гриша так и решил, как-то спросив после отъезда Кастаняна:
– Твой корифан, Анатолий?
– Ага. Только не знаешь после общения с ним то ли пойти руки помыть, то ли так поблевать.
– Вот-вот, – и Григорий подтвердил свой расизм; правда, он появился не очень давно – после того, когда хачики из шашлычки достали свои кинжалы и обратили в бегство искателей правды, эмигрировавших
