повозка резко дернулась в сторону и остановилась. Я открыла глаза и встретилась взглядом с сидевшей напротив Мелой.
– Приехали, – язвительно произнесла она, оставаясь на месте.
Я заворочалась, выпутываясь из одеял. Жуткий холод сменился невыносимой жарой, и мне не терпелось почувствовать освежающую прохладу.
– Полегче, стрекоза! – заботливо одернул меня демон. – Сейчас снова начнешь колотиться. Столько лет живу с тобой, а никак не пойму, то ли ты думать не умеешь, то ли не хочешь…
– Сам такой, мелочь. – Морозный воздух прошелся по шее, и я снова застучала зубами. – Не видишь, укутываюсь сильнее… Осень, если ты не заметил!
– Хоть глаза оставь, луковица, – хмыкнул он. – И лучше попытайся задремать. Мы тут застряли надолго.
Застряли? Эх, я не понаслышке знала о размытых осенних дорогах, разбойниках, волчьих стаях и прочих прелестях путешествий. Но этот год выдался сухим (моросящий дождь, не прекращавшийся с вечера, не в счет), грабителей один вид нашего транспортного средства заставит стыдливо отвести глаза, а до голодных снежных буранов по меньшей мере месяц.
Полог распахнулся, пропуская внутрь насупленного баронского сынка, от которого прямо-таки веяло сыростью. Похоже, навес над местом кучера защищал от непогоды хуже, чем я думала.
Угрюмо обежав взглядом присутствующих и справедливо рассудив, что попытка втиснуться на сиденье рядом с сестрами будет расценена как трусость, Артан отпихнул в сторону спавшее с меня одеяло и уселся рядом.
– Нога, – пискнула я, не успев подвинуться.
– Да ничего ей не сделалось. – Он неохотно продемонстрировал разорванную штанину. – Подумаешь, упал…
– Моя нога! Слезь с нее!
Опухшие глаза аристократишки вперились в меня, будто не веря.
– Ты ж без своей подушки костлявая, как смерть, – просипел он. – Не нарывайся, голытьба.
– Я сижу посредине сиденья! – Возможно, в другой ситуации я и стерпела бы, но когда еще выпадет возможность покомандовать высокородным?
Сильный толчок отодвинул меня к самой стенке. Если б не деревянный бортик, я наверняка бы прорвала кожаный навес и очутилась на земле.
– Так лучше? – грубый тон ясно давал понять, что ответ излишний.
Отвратительно завывал ветер, из щелей ощутимо тянуло холодом. Я затолкала между собой и тонкой, словно пропитанной морозом стенкой одеяло, надвинула платок на самый нос. Подозреваю, меня начинал бить озноб. Гадкое состояние…
Я ненавидела слабость во всех ее проявлениях. Болезнь означала зависимость, а такой роскоши мы с Ферном себе позволить не могли. И как я умудрилась простыть? Ума не приложу. Колдовство какое-то, иначе и не скажешь. Магия. Уверена, без нее не обошлось.
Выпуклые синие глазки птицы из клетки впервые за все время, проведенное в повозке, мигнули. Мне почудилась
