незнакомца отец заговорил сразу, при встрече – чтобы можно было довезти. Теперь нужно было распутывать сначала сложные заклятия и только потом уже разбираться с лечением. Это получилось долго и сложно, и гораздо проще бы было обойтись без этого, но у них были свои причины не задерживаться на той старой, людьми давно позабытой дороге.
Закончив с врачеванием, Эльэрвис взялась за избу. Какое-то время им следовало в ней прожить, так что необходимо было привести её в сколько-нибудь жилой вид. Конечно, таримэ позаботились о многом, но против грязи и пыли ещё ничего не придумали лучше мыльной тёплой воды и щетки. Этим простым средствам сильно уступали даже заклинания.
Потом Эльэрвис натопила печь, приготовила кое-какой еды.
Место оказалось не таким уж и глухим, как того желалось. Не успела Эльэрвис присесть, как услышала: кто-то ломится через чащу. Вроде и безобидный – но пришлось обойти поляну, наложить отводящие чары.
А там – детишки в лесу заблудились. Повезло маленьким, что она их отчаяние в лесном шуме уловила. Отыскала, привела, обогрела. Смешные такие – и робкие, и любопытные. Необходимо стало отвезти их в деревню, а после заново заговаривать опушку – чтоб никто не наткнулся больше.
Эльэрвис была рада: обычно в её жизни было куда больше места размышлениям и созерцанию, чем деятельному труду.
Теперь же, когда вся суета миновала, она могла себе позволить взобраться с ногами на широкий подоконник, видимо, когда-то служивший прежним обитателям ещё одним столом; могла мечтать, наблюдая дождь за стеклом. А могла – с того же удобного места – рассматривать своего спящего гостя. Раньше как-то не до того было – она его раны узнала лучше, чем его самого.
Он был молод, очень. Когда Эльэрвис была его ровесницей, её ноги ступали по совсем другим землям, а о существовании краткоживущего народа – людей – никто в Уумаре и догадываться не мог. Теперь же – им быть здесь полновластными господами, а надолго ли – покажет только время.
Эльэрвис вздохнула. Если всё будет продолжаться так, как предсказывал отец, ещё детям этого мальчика доведётся порадоваться солнцу и чистому небу над головой, а уже внуки могут ничего такого и не увидеть.
У него было красивое лицо – у людей нечасто встретишь таких тонких и гармоничных черт, будто у одного из айалэди. Красивое и будто бы очень хорошее – что бывает ещё реже. Даже среди бессмертных.
Узкое, бледное сейчас лицо, чётко очерченные тонкие брови, длинные ресницы… Эльэрвис попыталась вспомнить цвет его глаз, а помнила только напряжённый, отчаянный взгляд. Будто бы глаза были тёмными – но так могло казаться из-за расширенных зрачков. Что ж, когда он откроет их в следующий раз, в них уже не останется боли, и она всё внимательно рассмотрит. А ещё к такому лицу должна очень идти улыбка. Интересно, какой она окажется?
Эльэрвис вдруг нахмурилась. Гость её глухо застонал, в сон его, до этого безмятежный, всё-таки прокрались непрошеные кошмары. Этого она никак
