После этого ей даже не разрешили вернуться в класс. Она сидела в кабинете до тех пор, пока не ворвались взволнованные папа с мамой и не бросились выражать возмущение несправедливым к ней отношением.
– Она даже спички поджигать не умеет! – сказал папа.
В «Грин Хилл экедеми» она больше не пошла, так что все получилось просто замечательно. Но после того, как родители поговорили с директором и парой воспитательниц, папа разозлился, а обстановка в доме накалилась, и в любую минуту мог произойти взрыв.
После «Грин Хилл» она провела две недели во «Фрик скул», пока мама не забрала ее оттуда. Когда воспитательница читала им вслух книжку, Ханна притворялась, что падает в обморок: от визгливых голосов, которые та имитировала, ей хотелось поджечь тряпку и заткнуть ей рот.
Девочку в спешном порядке отвели в кабинет медсестры, не такой большой, как в «Грин Хилл», и задали кучу вопросов, подразумевавших ответы «да» и «нет», чтобы она могла только кивать или качать головой. А когда мама приехала за ней, медсестра самым суровым тоном заявила, что девочку в наказание нельзя лишать пищи, потому что молодому организму требуются калории для роста костей и развития мозга.
Мама застыла на месте, словно испуганная птица: наклонив голову, открывая и закрывая клюв.
– Что? Я никогда не… Она так вам сказала? Ханна?
Ханна и в самом деле была голодна, поэтому хоть и лгала, но все же не до конца. И сто раз видела, как ребят отсылали домой, когда их тошнило, они хлюпали носом или им «было плохо». Трюк не самый забавный, но в качестве стратегии эффективный.
– Мы просто… За ужином у нас правило: есть то, что стоит на столе. Его же придерживалась и моя мать; либо ужинать тем, что дают, либо не ужинать вообще. В общем, в этот раз она лишь немного поела, но я всегда стараюсь готовить то, что нравится Ханне, просто она больше ничего не захотела… Никаких перекусов после мы не устраиваем: если пропустил ужин – никто не станет потом его компенсировать. Но на завтрак она съела все, что я обычно ей даю…
Мама залилась краской, а медсестра сказала:
– Я все понимаю, мы просто хотим, чтобы все родители несли ответственность за питание своих детей…
– Мы несем… Я несу…
– И не желаем, чтобы ребятишки падали в голодные обмороки.
Вообще-то она сказала немного иначе, но Ханна – а вместе с ней и мама – прекрасно поняла, что имелось в виду.
После этого с мамой несколько минут говорила воспитательница с визгливым голосом.
– Ты писала на стене, – сказала Сюзетта, когда они ушли.
Так закончилось ее пребывание во «Фрик скул», хотя Ханна не марала никаких стен и в этом отношении была совершенно невинна.
Девочка подумала, что со школами решено навсегда. Мама стала заниматься с ней дома, и Ханна «впитывала все как губка». Дочь, похоже, произвела на нее впечатление, поэтому, когда она произнесла эти слова, девочка восприняла их как комплимент, зная,
