бы я знал, что там спят на двухъярусных кроватях, я бы молчал.
На мгновение картинка исчезает, а потом лицо Марка расплывается в пикселях.
– Я тебя очень плохо слышу, – говорю я.
Дело в моем телефоне. На экране исчезла последняя полоска, а Марк замер в причудливой размазанной абстракции. Но я все-таки его слышу, хотя и через слово.
– Ты… погулять… скучай… ладно?
Телефон сдается, звонок обрывается. Вместо лица Марка я вижу свое собственное отражение. Смотрю на себя и удивляюсь. Я выгляжу усталой и истощенной. Понятно, почему Миранда решила пошутить про мой возраст. По сравнению с ними я кажусь старой бабкой.
В этот момент я задумываюсь, как бы выглядели девочки, доживи они до сегодняшнего дня. Эллисон, наверное, была бы милой и невысокой, совсем как ее мама. Несколько лет назад я видела ее в новой постановке «Суини Тодда». Весь спектакль я просидела, думая о том, стоит ли в ее гримерке фото Эллисон, вспоминает ли она о ней, грустит ли.
Натали точно была бы в прекрасной форме, потому что занималась бы спортом в университете.
А Вивиан? Осталась бы такой же. Худой и стильной наглой красоткой. Я представила, как она появляется прямо передо мной, смотрит оценивающе и заявляет:
– Нам надо серьезно поговорить. Про твою прическу и твои шмотки.
Я засовываю телефон обратно и открываю чемодан. Переодеваюсь в шорты и форменное поло. Я получила несколько штук по почте еще пару недель назад. Все остальное надо запихнуть в ящик. Даже тот не поменялся с прошлого раза: на атласной обивке видны серые разводы.
Я закрываю крышку и пробегаю по ней пальцами, чувствуя неровности и зазубрины. Крышка испещрена вырезанными именами. На память мне приходит еще кое-что. Первое утро. Я склонилась над ящиком и держу тупой карманный нож.
«Вырежи свое имя», – торопит меня Эллисон.
«Так все делают, – говорит Натали. – Это традиция».
Я решила не нарушать сложившиеся правила и вырезала на темном дереве две буквы:
ЭМ
Вивиан все это время стояла рядом и мягко подбадривала меня: «Оставь свой след. Пусть все знают, что ты тут была. Что ты существовала».
Я смотрю на другую половину, на два ящика, принадлежавших Эллисон и Натали. Их имена почти стерлись и не выделяются среди других. Я двигаюсь к четвертому ящику. Вивиан вырезала свое имя прямо по центру и не поскромничала. Буквы выделяются на фоне других. Они огромные.
ВИВ
Я открываю его. Я знаю, что он принадлежит Миранде, что я не найду одежду Вивиан, ее принадлежности для рисования и пузырек духов «Обсешн». Вивиан клялась, что привезла его, чтобы маскировать запах спрея от насекомых.
Там и правда лежат вещи Миранды. Майки в обтяжку, кружевное белье, совершенно не подходящее для лагеря. В углу – на удивление внушительная стопка книг в мягкой обложке. Я вижу «Исчезнувшую», «Ребенка Розмари» и несколько детективов Агаты Кристи.
Обивка, впрочем, такая же. Бордовый атлас, как и в моем ящике. На нем нет разводов, но зато имеется прореха
