люди, прежние мелкие землевладельцы, оставленные крупными посессорами на купленных у них участках в качестве арендаторов, мало-помалу вошедших в зависимое положение и прикрепленных к земле. Итак, по мнению Гейстербергка, колонат представлял не прогресс, а шаг назад в социальном развитии человечества. Возражения и взгляды Гейстербергка, впрочем, не всегда справедливы и основательно подкреплены фактами.
Всем этим рассуждениям нанесен был серьезный удар в 1879 году открытием любопытного памятника в Северной Африке – надписи поместья Burunitanus,[49] памятника настолько важного, что о нем высказался сам Моммзен.
Изложим сущность этой надписи по письму французского консула Тиссо (Tissot), помещенному в одном из бюллетеней Парижской Академии Наук.[50] Несмотря на недостающие места и на трудности чтения, пишет Тиссо, общий смысл надписи несомненен и дает возможность представить обстоятельства, при которых она начертана. Первая часть документа воспроизводит, очевидно, текст жалобы, обращенной к императору Коммоду (сын Марка Аврелия, царствовал в 180–192 гг. по P. X.) колонами императорского домена, название которого находится на 12-й строке второго столбца надписи – Saltus Burunitanus. Таким образом, мы видим упоминание об императорских колонах, относящееся к концу II века. Колоны имения жалуются на злоупотребления, в которых оказался виновен один из подчиненных чиновников, conductor Юлий Максим. Под именем кондуктора нужно разуметь фермера (fermier), откупщика, сборщика повинностей. Колоны протестуют против несправедливых поборов, которые взимаются с них вот уже много лет («per tot retro annos»). Они напрасно противопоставляли этим беззаконным требованиям постановления и указы императоров («Instantibus ас suplecantibus nobis vestramque divinam subscriptionem allegantibus supersederit»). На все их справедливые протесты им отвечают только принудительными мерами: их арестовывают и заключают в тюрьмы, их даже наказывают ударами палок и розог, хотя некоторые из них римские граждане, и военная власть только поддерживает эти злоупотребления («Missis militibus… adprehendi et vexari, nonnullos cives etiam Romanos virgis et fustibus effligi iusserit…»). Последние строки второго столбца, к несчастью очень испорченные, говорили о другом еще притеснении, обозначенном словом, которое объяснено ниже. Императорские колоны жалуются на барщины (орегае), которые с них требуют без всякого права и даже вопреки интересам государственного фиска. Это обвинение, как увидим, самое важное.
Жалующиеся взывают к божественному покровительству императора. Они просят его заступиться, чтобы дарованное им законом Адриана впредь у них не оспаривалось и чтобы откупщики, фермеры (conducto-res) не присваивали себе больше права произвольно увеличивать количество и время барщинного труда («conductori adversus colonos ampliandi partes agrarias aut operarum praebitionem…»). Они требуют, чтобы сообразно письмам прокураторов, сохранившихся в архивах удельного управления в Карфагене, они не обязывались выполнять больше, чем по два дня барщины в год для пахоты, два для боронования и два для жатвы. Последний же столбец текста заключает вторую часть документа, то есть меры,
Поместье это относилось к виду владений – saltus; собственником был сам император.
Опубликовано: «Comptes rendus de Г Academie des inscriptions» (отчет о заседании 2 апреля 1880 года).
