месяц после инициации, я начал ощущать странную тревогу. Вот уже несколько дней я не мог понять, что со мной творится. Нет, чувствовал я себя хорошо, а к ногам, подворачивающимся в самый неподходящий момент, и другим шуточкам своего обновлённого тела я уже начал привыкать. Теперь, вскакивая с кровати, я не врезался в соседа и, открыв глаза в полной темноте, не вздрагивал при виде ребят, спокойно читающих книги; выходил на улицу я только ночью, как и приказал капитан Васильев; нагрузки мне майор повышал очень медленно; в казарме со мной носились как с писаной торбой, так что никогда я ещё не чувствовал себя так хорошо, как после смерти. Но вот уже третий день я беспокоился. Это ощущение не было вызвано чем-то конкретным, его невозможно было объяснить, но оно угнетало меня всё сильнее.
К концу третьего дня я неожиданно ощутил зуд в груди, в том месте, где у меня остался маленький, едва заметный шрам. Как я уже узнал, шрам остался потому, что инициация произошла после ранения. Если бы майор вкатил мне инъекцию хотя бы за пять минут до выстрела, то и следа не осталось бы. Я задумчиво растирал грудь, когда меня вызвал майор Ермоленко.
– Ваня, – задушевно спросил он, – когда ты должен явиться в госпиталь?
И тут я вспомнил распоряжение капитана Васильева. «Черт! Совсем забыл». Сегодня ровно месяц со дня выписки.
– Сегодня, товарищ майор!
– Ну и почему я должен тебе об этом напоминать? Или для тебя приказы старшего по званию ничего не значат? Немедленно отправляйся! Кстати, у выхода тебя ждут ещё два бойца. Выполняй!
– Учитель! – не выдержал я. – Ну я же не маленький, на улице темно, сам дойду.
– Дубина ты, – беззлобно усмехнулся Ермоленко, – у них сегодня по расписанию переливание крови. Ну и подстрахуют на всякий случай.
– Меня?
– Нет, окружающих…
…До госпиталя мы добрались благополучно, но я понял, что имел в виду майор. Меня уже, пока не очень сильно, начинала мучить знакомая жажда. Это было неприятно. Все люди, встречавшиеся на пути, аппетитно пахли свежей живой кровью. Вряд ли я набросился бы на кого-нибудь, но ребята на всякий случай зажали меня между собой так, что я не мог шевельнуться, и в таком виде, словно бутерброд, отконвоировали в госпиталь.
В тёмной процедурной нас встретил молодой военврач в белом халате. Я слегка растерялся. Почему-то я ожидал увидеть капитана Васильева.
– Лейтенант Кравченко, – тем временем представился тот. – Рассаживайтесь по креслам. А вы, рядовой Горлов, подойдите ко мне.
Я приблизился, и врач принялся осматривать меня. Удовлетворившись результатом, он приказал:
– Застегнитесь, закатайте рукав и садитесь.
Всё было давно готово. Ребята, пришедшие со мной, уже ждали. Как только я занял свое место, лейтенант быстро подключил капельницы и спокойно ушёл. Почти сразу жажда исчезла, по телу разлилось тепло. Я сам не заметил, как уснул…
От воспоминаний меня отвлёк не в меру
