постоянно пользуемся. А.Р. Лурии принадлежат классические работы в области дефектологии, в разных направлениях психологии, в частности, таких важных для нас, как мышление и память, в области историко-культурологических проблем и во многих, многих других разделах науки.
Лурия являлся зарубежным членом Национальной академии наук США, Американской Академии искусств, а также почетным членом ряда зарубежных психологических обществ (британского, французского, швейцарского, испанского и др.). Он был почетным доктором ряда университетов.
Эту преамбулу о том, что и так всем известно, я все же сочла необходимой. Слишком уж крупная фигура заявлена как объект этой беседы. И всё же основное, о чем я хотела бы рассказать, это мои личные впечатления об этом ученом, хотя и не слишком объемные. Кстати, относительно фамилии Лурия. Склоняется ли она? В литературе, как правило, фамилия Лурия используется в несклоняемом варианте. На мой вопрос, адресованный к профессиональным лингвистам высокого уровня, они неизменно отвечают: «Она склоняется! Лурия ведь не грузин». Я стала склонять. Потом всё же покопалась в интернете: ничего определенного, пишут, что вопрос запутанный, в одних случаях она склоняется, в других нет, нужны данные генеалогического дерева, т. е. откуда пришла фамилия. Так что, не знаю… но продолжаю склонять.
Впервые Александра Романовича я увидела и услышала на лекциях в НИИ неврологии, затем в МГУ и в других местах. Разумеется, как и все, я была в полном восторге. Лурия был прекрасным лектором. Мало того, что всё, что он говорил, оказывалась необходимым, как воздух. Заражала и захлестывала его эмоциональность, умение вовремя пошутить, вовремя сделать необходимые акценты.
Эсфирь Соломоновна, спасибо ей огромное, наделила меня важной миссией. Мне доверили подбирать больных для разбора и демонстрации самому Лурии! Надо ли говорить, какой важности я была преисполнены и как старалась оправдать доверие! Когда я согласовывала с Лурией результаты своего выбора, он был чрезвычайно вежлив, всегда называл меня не иначе как Танечка. Потом я узнала, что такие уменьшительно-ласкательные обращения были ему свойственны вообще. Так, и Любовь Семеновна Цветкова, и Елена Николаевна Винарская, которые тесно сотрудничали с ним долгое время, говорили мне, что в его устах они всегда были Любочка и Леночка.
Благодаря тому, что я справилась с поручением Эсфири Соломоновны, за мной закрепилась репутация специалиста, который может ассистировать Александру Романовичу, так что меня не раз, по его поручению, привлекали к выступлениям Лурии. Вот так мне повезло!
Что касается работ Александра Романовича, то понимание многого из того, что в них изложено, приходило постепенно и с существенными трудностями. Ведь они написаны не как учебники, а как монографии. В разные периоды своего профессионального роста я воспринимала луриевские книги по-разному. Парадоксально, но в начале пути я думала, что понимаю и то, и это. Потом оказывалось, что это совершенно не так. Чем глубже я погружалась в научные
