с кем другим, но на всю жизнь он не был ей нужен. Сергей остался в Новороссийске. Смешной человек, он купил подержанный «Мерседес» и решил, что будет самым счастливым человеком на Черном море. «Да в этом диком краю невозможно стать счастливым!!» – заключила Лидия, уезжая из Новороссийска. Тогда она не подозревала, что эта гордыня и игра с судьбой будут ей дорогого стоить.
Ванкувер стал началом новой жизни. «Ну, наконец-то, – думала Лида, облизывая губки и откидывая назад копну желтых волос, – наконец-то все изменится к лучшему» Она бродила по городу, гордо подняв голову, наслаждаясь его глубокой июльской прогретостью, яркостью зелени, пряностью запахов моря. Она была уверена, что ее утонченная славянская красота принесет ей дивиденды.
Люди на чужбине были высокими, крепкими, но некрасивыми и неулыбчивыми. Это удивило Лидию Смелякову, которую дома обычно называли Ладой. Оказывается, русские парни там, дома были намного сексапильнее: их густые русые волосы, высокие скулы, ироничные монгольские глаза выглядели притягательно. Но, в конце концов она ехала в Канаду не для занятий любовью и не в поисках заморского принца, она ехала устраивать свою жизнь в цивилизованном, рекламно-блестящем мире, где все говорили на ее любимом английском языке, где было столько офисов, супермаркетов, нарядных автозаправок, дорогой косметики, и многих других качественных вещей, которые она обожала.
Эдмонтон, в котором проживал ее дядюшка, родной брат ее отца, оказался скучным и провинциальным канадским городом. Жители Эдмонтна очень гордились, что подавляющее число зданий в нем было построено в северо-американском стиле, такая вот концентрация безликих одноэтажных «северо-американских» особнячков, с автономным отоплением и канализацией. В крошечном изолированном от всех микроволновом мирке каждого здания царил культ Америки. Поразительно, как канадцы во всем, даже в бытовых деталях не стеснялись подражать Америке. В России над таким откровенным идолопоклонством явно бы посмеялись. «Америка второго сорта», – так для себя определила Канаду Лидия.
Дядя Сэм («в девичестве», то есть в Новороссийске Семен Семенович) был тоже напыщенно скучным и провинциальным. В первый вечер, как и предполагала Лидия, дядя нудно повествовал ей, чего он достиг за 16 лет эмиграции, как помогла ему в получении гражданства одна «мощная общественная организация», хвастался накопленными долларами и многочисленными кладовками своего подражательского особнячка. Лидия уважительно поддакивала.
А утром, еще лежа в постели, Лидия услышала, как ее родственничек на украинско-английском наречии (полагая, конечно, что она его не слышит) какому-то другу из националистической украинской организации, филиала знаменитого Конгресса канадских украинцев в этой эдмонтонской дыре, говорил, как обмельчали и обнищали русские морские офицеры, что посылают своих дочерей «на панель в Канаду», как дрожат русские девчонки перед всем иностранным. Он зло смеялся, называя Новороссийск
