пальцем.
– Видите, написано: не подлежит товарообмену. Кинули вас, развели, выбросьте эту бумагу. С вас двести двадцать пять рублей восемьдесят копеек.
И разорвав фальшивую купюру надвое, отдал ее побледневшей Лене.
Позор! Хорошо, что в помещении, кроме нее и кассира, никого нет. Сквозь землю бы провалилась! Она судорожно стала рыться в сумочке. Двести рублей? Вот они! Она же не виновата, что шланг отключился секундой позже, чем она хотела. От покупки очков должна остаться небольшая сдача. Есть! Вот десять рублей в боковом кармашке, еще где-то мелочь была, много мелочи… где же? Как назло в дверь вошел мужчина, но, к счастью, не встал за ней в очередь, а пошел смотреть прилавки с товаром. Боковым зрением, продолжая на ощупь судорожно выгребать монеты из всех отделений сумочки, Лена наблюдала, как он набирал с полок всякой всячины. Вот ей бы в голову не пришло покупать на заправочной станции, где цены были явно завышены, чипсы, например, или колу.
– Неужели вы меня подозреваете? Да если бы я знала, что она фальшивая, понесла бы ее на заправку? Конечно, нет! В торговую палатку отнесла бы или на рынок.
«Стоп! Довольно бормотать, оправдываясь и унижаясь перед каким-то заправщиком. Самой не противно?»
Брошенная на прилавок горсть металла звонко рассыпалась в разные стороны, часть улетела на пол, но наклоняться Лена не стала, торопливо спрятала разорванные части темно-красной бумажки в карман куртки и, поняв, что самое страшное осталось позади – бензин уже залит, а набранной суммы должно хватить с лихвой – поспешно направилась к выходу.
«Говорила, говорила же себе, что не стоило сегодня выезжать! Нет, пожадничала, заработать решила на Восьмое марта! Получай! Так тебе и надо! Но парень-то каков? С виду пыльным мешком стукнутый, но так безжалостно развел взрослую даму, которая вдвое старше его, да еще накануне праздника?! Сейчас, наверное, усмехается про себя, уууу, подлый! Пусть тебе твоя подлость стократ вернется!»
Лена села за руль и откинувшись на спинку кресла, расплакалась. Но через минуту спохватилась, рассмеялась сквозь слезы. Чего это она?! Вынула из сумочки салфетку. Вздохнула прерывисто. Пусть ее щеки пылают от негодования, а в кармане не осталось ни рубля – сейчас она повернет ключ зажигания, и все питерские дороги покорно лягут к ее ногам!
1.50
А машины все куда-то мчатся, хотя с каждым часом их поток редеет. Веселый Поселок с однообразными домами-коробками, сетью широких проспектов и тесных улочек слабо мерцает в темноте мартовской ночи. Ветер треплет, кружит, но никак не может рассеять белесую пелену то ли ядовитого тумана, то ли дыма от городских выбросов. Безлюдно. Усталые жрицы любви притаились в закутках остановок. Разглядеть их не удается, но Лена и так знает, что их лица с затравленным выражением, недоверчивым взглядом исподлобья некрасивы одинаковой, примитивной некрасивостью.
Раньше придорожные проститутки Веселого Поселка рассредотачивались только на Искровском. Сидели на остановках или ходили вдоль тротуара в ожидании клиента, но сейчас их выразительно-ожидающие спины
