при этом голос, потенцию, мысли и уж тем более сердце. Не нашла.
– Не печальтесь, – старомодно успокоил меня следователь. Мы пойдем к Останкинскому пруду. Там уж точно надышимся.
– Нам выходить можно? – Я засмеялась. – Я забыла, что я под бдительным оком закона.
Шли мы, молча, прислушиваясь к скрипучему блестящему снегу.
Я размышляла о том, чтобы не дай Бог, меня не выперли за прогул. Хотя, наверное, такая прогулка считается помощью следствию.
Чем же я в состоянии ему помочь? Не рассказывать же, в самом деле, всю нашу длинную жизнь с радостями, ссорами, ненавистью, тайной, которую мы храним уже десять лет и поэтому то, любим, друг друга и жмемся то к одной подружке, то к другой, то пылаем ненавистью из-за трусости и, в общем, предательства человека, который нас всех сделал.
– Вы хотите мне поведать что-либо конкретное, что способно навести меня на правильные размышления по поиску исчезнувшего человека. – Филипп Сергеевич с пытливым любопытством заглянул мне в лицо, даже подлез под него. – Я даже не могу назвать тело мертвым. Я его не видел. Когда группа следственная приехала, то сразу внизу милиция начала нас посвящать в то, что там наверху ТАКОЕ. Там лежит ОНА – любимица всех. Я побежал в «Макс», чтобы убить двух зайцев, захватить понятых и тех, кто ее хорошо знал.
– Вы знаете, мне легче все написать, чем рассказывать. Иначе мы проговорим всю жизнь, – я представила все наши девичьи подробности и реакцию взрослого, даже не очень молодого мужчины, на нашу неправильную и порой, грешную судьбу.
– Пишите, – Филипп Сергеевич меня быстро понял. – Погулять все равно приятно. Вы возвращаетесь в «Останкино»?
– Надеюсь, что меня еще не выгнали, – я повернула в сторону своей земли Обетованной. Ноги понеслись быстрее. Многолетнюю привычку не вытравишь. За мной, несколько запыхавшись жестким шагом, размахивал руками, загребая ветер, семимильными шагами шел следователь. Ему тоже необходимо было вернуться к отсутствующему телу.
– Я напишу, – уже влетая в здание и вытаскивая пропуск, кричала я.
Он кивнул и махнул рукой, в знак того, что с нетерпением ждёт.
Я прибежала в студию, в которой, на удивление «конь не валялся».
– В чём дело, – закричала я, вертя головой, чтобы крик долетал до всех служб. – От всех работников я услышала хоровое недовольство по поводу того, что меня Шеф – редактора на площадке нет. Наш же ведущий любит получать информацию из первых рук, то есть, из моих. До начала тракта – репетиционного эфира, оставалось десять минут. Я не дослушав фырканье, понеслась в гримерку к ведущему. Алёша – чудный парень, очень внимательный и послушный, что большая редкость у телезвёзд. Возможно, потому что молодой, а я намного старше и знаний по тем вопросам, на которые он должен беседовать у него не хватает, он меня слушает.
– Я рад приветствовать вас, сударыня, в столь поздний час, – как всегда с лёгкой, необидной иронией приветствовал меня Леша.
– Ты извини,
