не бепочвенны.
Тот сразу же среагировал:
– Каковые могут быть нарекания, Ваше Величество? После того, как Суворов разбил турок под Туртукаем, сам Румянцев с корпусом в тринадцать тысяч штыков и сабель застрял под Силистрией. Засуха выжгла поля и луга, лошадей кормили камышом из речных плавней, начался их падеж. Дела на фронте шли худо. Поверьте, я там был! – воскликнул он. – Главнокомандующий вынужденно снял осаду и отвел войска на левый берег Дуная. Мы ведаем, что клеветники и враги его, принялись сочинять доносы, по причине которых Петр Александрович заметно пал духом.
Императрица слушала внимательно. Последние слова ее раздосадовали.
– Когда прекратится вечная людская зависть! Доложите генерал-поручик подробнее о нуждах армии и затянувшейся войне, о коих просил вас доложить главнокомандующий армией, граф Румянцев. Хотелось бы все услышать, стало быть, из первых рук. Потом уж я ознакомлюсь с его письмами.
Григорий изложил все коротко и четко.
Екатерина Алексеевна что-то отмечала у себя на бумаге. С минуту поупражнявшись письмом, она паки ласково обратилась к генералу:
– Стало быть, на фронте есть еще один Потемкин, ваш брат? – вдруг спросила она.
– Троюродный брат, Ваше Величество. Вполне толковый офицер, на четыре года младше меня, учился, как и я когда-то, в Московском Университете, военную службу начал в Семеновском полку.
Екатерина, пытливо взглянув на Потемкина, заметила:
– Вот как! Тогда, может статься, надобно найти ему применение достойнее. Полагаю, Григорий Александрович, он тоже, как вы, умен?
Потемкин слегка порозовел, но по-военному кивнув головой, сериозно ответил:
– Спасибо, государыня, за лестный отзыв об моей персоне.
Императрица помолчала, поправляя свои рукава, затем непроизвольно слегка коснулась рукой прически.
Потемкин выглядел совершенно возмужавшим, в сравнении с тем, какового она видела почти три года назад. Красавец, бравый генерал, мужественный, даже, кажется, неотразимый. Красивые губы и белые зубы, глаз не оторвать от роскошной шевелюры! Потемкина она ни разу не видела в парике. «Циклоп» как называла его Брюсша, выглядел слегка надменным, понеже больной глаз его с чуть прикрытым веком смотрелся слегка высокомерно прищуренным.
Наконец, она прервала молчание:
– Сказывают, вы тяжело болели несколько месяцев…
Потемкин скривил губы, показывая, что тема сия ему малоприятна.
– Да, Ваше Величество, государыня Екатерина Алексеевна, – ответил он неохотно. – К несчастию моему, эпидемия лихорадки не обошла меня стороной, но, благодаря моим друзьям-запорожцам и их старинному народному средству, как видите, ныне я жив и здоров. Они же меня уговорили записаться казаком в… Запорожскую сечь. Прозывают меня там Гриц Нечеса.
– Нечеса?!
Екатерина звонко рассмеялась. Улыбавшийся
