спасения – только в возможности массового применения каленого железа, которого нет и негде взять.
Вечером получил телеграмму о сокращении хлебной дачи до полутора фунтов – новый и весьма больной повод к обострению агитации и к вящему ухудшению солдатского настроения; наши верхи до сих пор не понимают или же умышленно не желают понять, что все регуляторы солдатского настроения и все возбудители разных неудовольствий помещены в солдатском брюхе.
Не считаясь совершенно с состоянием продовольственных запасов, мальчишки военные министры, богатые только революционным стажем, выбросили на фронт миллионные пополнения и этим сорвали всю систему оборота и подвоза запасов, что стало особенно острым при воцарившихся на железных дорогах развале и беспорядках. Навезли на фронт трусливых, не желающих воевать и работать ртов, которые, помимо того что усилили общий развал, усугубили давно уже надвигавшуюся на фронт продовольственную катастрофу.
Невеселые на завтра перспективы; сколько запросов и сколько обвинений вызовут эти несчастные полфунта хлеба; убеждений и разъяснений никто слушать не будет, а всё свалят на контрреволюцию и злостные подвохи начальства.
17 октября. Весь день провел в Двинске на томительнейшем совещании по вопросу о расформировании третьеочередных и ненадежных дивизий. Мы всегда запаздываем: два-три месяца тому назад всё это было бы очень кстати, но тогда на наши просьбы о необходимости этой меры верхи не обращали никакого внимания; теперь же это не пройдет, ибо это невыгодно для тех, для кого выгоден скорейший и полнейший развал русской армии, и теперь всё это будет свалено в общую кучу карательных и контрреволюционных мер, и никто из товарищей не позволит провести в жизнь эту меру; ведь в этих дивизиях сейчас вся сила большевиков, и они напрягут все старания, чтобы их сохранить; конечно, все подлежащие упразднению и обращению в небытие комитеты этих частей явятся самыми деятельными сотрудниками большевистских заправил. Это надо было делать, пока на нашей стороне была сила; когда, например, всевозможными посулами и уговорами тащили на фронт уже и тогда совершенно безнадежные по своему состоянию 120-ю и 121-ю дивизии, тогда была полная возможность осуществить это расформирование. Сейчас же всё это ушло в невозвратное прошлое; того, что упущено, уже вернуть нельзя. Весь фронт покрыт любезными большевистскому и немецкому сердцам гнойными нарывами в виде совершенно разложившихся, в большинстве преимущественно третьеочередных, дивизий. Помню, как я молил тогдашнего командарма Данилова не губить меня присылкой этих дивизий; и несмотря на все мои просьбы, их мне прислали, и ими погубили до тех пор очень стойко державшийся корпус.
138-я дивизия 47-го корпуса только три дня постояла в районе нашей 18-й дивизии и сразу же внесла полное разложение в ближайший батальон Белевского полка. Всё это было непонятно совершенно оторванным от войск командным верхам; на мои доводы о причинах отказа
