всех зачинщиков.
Увидав в нашем поезде вагон-ресторан, грозный комиссар решил, что буржуи могут обойтись и без этого вагона, и перевел его на свой меридиан; нам это все равно, ибо мы им не пользуемся, но зато в отчаянии опиопровозители, составляющие половину пассажиров: оказывается, что у них в стенках вагона-ресторана заделано восемь пудов опиума стоимостью свыше полумиллиона. Один из них остался в Вятке, очевидно, для того, чтобы выручать свой товар.
Купил «Вятскую правду» (все «Правды» большевистские); хроника сообщает, что 23 января у Александровского собора расстреляно пять грабителей; отмечено, что высшая мера наказания – расстрел – применена потому, что при грабежах они именовали себя «большевиками».
27 января. Подвижной состав нашего поезда совсем расхлябан, чинимся чуть ли по пять-шесть раз в день. Двигаемся очень медленно, зато отъедаемся вовсю; хлеб всюду отличный, а главное, покупай его сколько тебе захочется. Едем под угрозой, что дальше Екатеринбурга не пустят, так как железнодорожные комиссары решили уничтожить буржуйные экспрессы.
Разговорился с едущими в наших коридорах солдатами, преимущественно с Западного фронта; на революцию они смотрят с точки зрения перехода к ним земли, а поднявшегося беспорядка в большинстве не одобряют; социализм в земельном отношении понимают в том смысле, что земля должна быть отдана им и затем сделается их неотъемлемой собственностью с правами наследства и т.п.; представления о том, что получится, если раздать все церковные, государственные и помещичьи земли, не имеют никакого; когда я спросил, сколько же, по их мнению, придется на брата, то они замялись, а потом один нерешительно вымолвил, а другие подхватили, что по сотки две десятин, наверно, придется. Когда я им объяснил действительное положение, то на меня посмотрели недоверчиво, и хорошие отношения, бывшие между нами уже несколько дней, сразу потускнели.
То же самое было и у меня в корпусе; главной задачей моей креславской школы и было дать солдатам-крестьянам реальные знания по основам государственной, общественной и деревенской жизни
28 января. За сутки проехали только 300 верст, много остановок из-за поломки подвижного состава. Встречные пассажирские поезда без стекол, с выломанными дверями; в мягких вагонах вся внутренность выдрана. Подсаживающиеся к нам отставшие от эшелонов товарищи, уходя, тащат с собой коврики, занавески, оконные ремни, даже медные гвоздики, но страдают только коридоры и уборные.
Опять попали в голодный район; на станциях пусто, нельзя достать ни хлеба, ни молока.
В поезд село несколько уральских общественных деятелей, пробирающихся в Томск; по их словам, всюду на заводах идет полный развал, и если так будет продолжаться, то весь Урал скоро станет; будут продолжаться работы чисто местного, полукустарного характера. Всюду идет страшное воровство, а где можно, и грабеж складов; кое-где начали разворовывать заводское оборудование.
29 января.
