и хватаю ее за запястье.
– На несколько сантиметров повыше, миледи, если вы не возражаете.
Она передвигает руки вверх.
– Почему? Тебя ранили?
– Нет, – отвечаю я. – Старая рана.
Харпер охотно верит в эту ложь, и мне это не нравится. Эти моменты с ней доставляют мне большее удовлетворение, чем заигрывания с женщинами с помощью обмана и пустых обещаний. Мы едем вместе верхом в темноте, и так хочется забыть о проклятии, притвориться, что жизни вне этого момента не существует.
– Что бы вы делали, если бы мы не появились? – тихо интересуюсь я.
– Видел их мечи? – говорит Харпер мне в спину. – Более чем уверена, что умерла бы.
Ее голос настолько серьезен, что я смеюсь.
– Я начинаю думать, что вы бы смогли найти выход и из такой ситуации. Как же вы сбежали из замка и Грей этого не заметил?
– Я подозреваю, вы с ним не видели шпалерную решетку?
Девушка едва могла залезть на лошадь. Она точно сумасшедшая.
– Вы слезли по шпалере? Но ведь она даже не под вашими окнами!
– Поверь мне, я поняла это, когда ударилась о землю.
Неудивительно, что я нашел ее перед горящим домом противостоящую отряду мечников. В следующий раз, скорее всего, против Харпер соберется целая армия.
– Вы были ранены и все равно решили прыгнуть…
– Я не ранена!
– А что тогда? – требовательно спрашиваю я. – Есть разница между гордостью и отрицанием очевидного, миледи.
Харпер ничего не отвечает, и ее молчание больше похоже на проявление покорности, нежели гнева. Я жду, что она от меня отстранится, но девушка этого не делает.
– У меня церебральный паралич, – тихо говорит Харпер. – Знаешь, что это такое?
– Нет.
– Что-то пошло не так, когда я родилась. Пуповина обвилась у меня вокруг шеи, и я застряла в родовом канале. Я не смогла получить достаточно кислорода, и это привело к проблемам с головным мозгом. Некоторые мышцы не смогли правильно сформироваться.
Харпер замолкает, но я чувствую, что это не все, поэтому жду.
– Болезнь на каждого влияет по-разному, – продолжает девушка. – Некоторые не могут ходить или говорить, а кому-то приходится пользоваться инвалидным креслом. Мне было намного хуже, когда я была помладше, поэтому мне пришлось делать операцию, чтобы исправить левую ногу. У меня до сих пор проблемы с равновесием, и я хожу, прихрамывая, но все равно мне повезло.
– У вас необычное определение везения, – хмурюсь я.
Харпер напрягается.
– И это говорит мне человек, который живет в замке с безграничными запасами еды и вина, но называет себя проклятым.
– Ты обо мне ничего не знаешь. – Я злюсь, потому что ей удалось задеть мою гордость.
– А ты ничего не знаешь обо мне.
Между нами воцаряется
