малины.«А жизнь налаживается!» – благодушно поглядывая на человеческую пару, Кёрл прощупал их поле. Ровные края на полметра у обоих. У девушки серебристо-красная энергия, как утренний прилив. У парня спокойная перламутровая гавань. Люди его не обидят, исцелять их тоже не надо.
«Может они помогут вернуться к своим? Только вот доем сочные аппетитные ягоды», – малыш расслабился, растянулся под кустом и хватал сочное лакомство ртом.
Мана вполголоса делилась мыслями со Вторым.
Надо научиться с ним разговаривать. Выяснить, есть ли у него сородичи. Как устроено его тело. И главное, как взаимодействовать с Первой Звездой.
Никто не обратил внимание на осторожный хруст вокруг кустов. Уставший Кёрл задремал под малиной. Разговор медленно остановился, Второй прикорнул у костра. «Шли весь день, мне тоже надо отдохнуть», – Мана нырнула в палатку за блокнотом. Резкий свист лассо с силой рассек густую атмосферу порядка.
Первый! Петля каната обхватывала ноги Кёрла. Первый прыгнул на ошарашенного Второго, быстрыми точными движениями несколько раз вонзил нож. С нечеловеческой силой отшвырнув тело мужчины, он подскочил к палатке. Первым камнем, что подвернулся под руку, вырубил Ману и расхохотался: «Чертовы ученые, не вы одни углядели потенциал в этой сырой падали. Чую, если мальчишку как следует разозлить, можно всех подчинить своей власти. И никаких исследований. Как же достали эти иные. Всех убивать!».
IV
На самом деле Первый не понимал, почему отряды людей вылавливали существ и изучали их. Какую важность представлял тган для Маны.
Первого переполняла злость. Он тащил Кёрла за ногу, продираясь сквозь кусты. Маленький тган не сопротивлялся. Это бесполезно, да он и не умел. Взрослые особи их народца противостояли агрессии, но Кёрл нет. Сначала он пытался вызвать злость у себя, от этого становилось только хуже. Первый. Ну, конечно же, тот распалялся сильнее.
Ветки больно хлестали по лицу. Малина. Кровавая сочная насмешка-ловушка. Ведь именно на ягоды тган и попался. Синяя шерсть, переливающаяся на солнце, свалялась. Жалкие лохмотья застревали в ветках и оставались там.
Кёрл завыл. За это время одиночество и безысходность стали постоянными спутниками малыша.
Тонкие волны отчаяния, как прилив в полнолуние, пеной топили сознание Первого. Мужчине стало неуютно, но он не сбавлял шаг. Волны набирали силу, которую терял тган. Волосы, руки, ноги, кожа – все приобрело лиловый оттенок. Один сплошной синяк и рана.
Первый внезапно остановился.
Его сбило с ног. Эмоциональный поток обрушился с такой силой, что мужчина упал на колени. Обхватив шершавыми грубыми руками лицо, зарыдал. Слезы выпотрошили память как старый матрац. Вымыли заплесневелые уголки и отразили прошлое.
Безрадостное детство. Родители не вернулись во времена Великого Противостояния, когда существа и люди
