немного так, потом пойдет как по маслу!
Лазарев привел ее в журналистику, Карл сделал журналистом.
Они прожили вместе около двух месяцев, когда соседка принесла то письмо:
– Карл Карлович, это вам!
Он вскрыл конверт, пробежал, криво как-то, горестно улыбнулся, отошел к окну, достал сигарету, затянулся.
– Карл, от кого это? Там что-то плохое?
Муж неопределенно пожал плечами и положил листы перед ней.
«Мой дорогой, мой любимый друг, я уезжаю. Сижу в купе, смотрю в окно, а рядом спит совершенно чужой человек – мой муж. Да, я тоже связала себя узами брака. Он офицер, и мы отправляемся к месту его службы. Нет, я это сделала не назло вам, просто хочу сбежать, исчезнуть. Никакой возможности видеть вас, улыбаться и знать, что эти глаза, эти губы, руки принадлежат другой женщине. Я не осуждаю вас, вы ничего мне не обещали, не сбегали из-под венца, но все это время я надеялась. Надеялась на то, что когда-нибудь мы будем вместе.
Я знала, что у вас появилась другая, я видела ее. Да, она необыкновенно хороша. И, как ни горько это признавать, вы очень красивая пара. Не думала, что все так серьезно, но это произошло – вы стали чужим мужем. Простите, что не приняла ваше предложение дружбы – это выше моих сил. Я сейчас скажу ужасную банальность, но будьте счастливы, Карл Карлович. А в моем сердце вы будете всегда.
Знали ли вы, что я пишу стихи? Вряд ли, вас это никогда не интересовало. А между тем есть посвящение вам. Вот оно.
Солнечному
Я помню вечер этот знойный…
«Мы расстаемся» – ты сказал.
Еще никто такой спокойный
Меня в объятиях не держал…
Я помню рук твоих сплетенье
И запах крепких сигарет,
И неуемное волнение,
И мой вопрос, и твой ответ…
И взгляд, от страсти потемневший,
И нашей ночи первой пыл,
И ветерок внезапный вешний…
А ты? Ты, верно, все забыл…
Как больно бьет, бывает, слово!
Ты предлагаешь мне дружить…
А я произнести готова
Все то же: «Alles aber nichts!»
– Oder, – машинально поправила Мария – откуда-то вдруг всплыли обрывки гимназических знаний.
– Что?
– Кто из нас немец? По-немецки «Все или ничего» – «Alles oder nichts!», если она это хотела сказать. А aber – но. Ты ее любил?
– Мне было с ней хорошо.
– А потом?
– А потом я встретил тебя.
– И?..
– И… И все! – он беспомощно развел руками.
– Мне ее жаль. Очень, – прошептала она. – Умная, интеллигентная и, наверное, красивая…
– Да… Марийка, родная, давай я сожгу это письмо, и мы больше не будем к этому возвращаться. Я просто не посчитал возможным что-либо от тебя скрывать.
– Нет, – она покачала головой. – Возвращаться не будем, а жечь ничего не надо. С чувствами так нельзя.
Они
