наткнулся. Именно они и проходили мимо его сторожки. Выслушали, посочувствовали, накормили. И гнать не стали. Оставили при кухне стряпухам в помощники. А страна тем временем воевала, ну и Кощей волей-неволей с ней вместе, как мог.
Глава 2
Май-45-го Кощей встретил в Берлине, куда военная судьба его забросила. Бороду еще в отряде сбрив, выглядел молодцом и ждал, как и все, дембеля. И тут опять не повезло, нарвался случайно на Ивана. На одной из улиц берлинских лоб в лоб столкнулись. Да уж, тесен мир. Кеша то Ваню не признал, изменился парень за 4-ре года, а вот Ивану это труда не составило. Признал Иннокентия Иннокентьевича – кормильца. Ванька, как и мечтал, весь в медалях.
– Ну что, Вань, не стыдно будет теперь детишкам в глазенки смотреть?– спросил Кеша
– Нет, не стыдно,– отвечает Иван, да и хвать Кешу за ворот.– А вот тебя, мил человек, совесть моя красноармейская велит сдать, куда следует за дезертирство, тогда в 41-м,– и сдал в СМЕРШ. Была в те времена такая сердитая организация в армии. Ну, а там опять битье и пистоль ТТ вонючий под нос. Даже привычно. Расстреливать не стали. Война, Слава Богу, кончилась. Отправили на Колыму.
Лучше бы расстреляли. Даже Кощей норм Колымских не выдерживал, падал. Люди же обычные, мерли как мухи. До 53-го, пока кавказец-инородец дуба не дал, почитай – 8-м годов Кеша горбатился на "хозяина" и эшелон руды, одной киркой за эти года наковырял. Потом была амнистия. Кеша поехал в Смоленскую губернию – все же места знакомые, обжитые. Устроился в колхоз по специальности – сторожем. Колхоз домишко предоставил. И снова стал Кеша жить жизнью тихой, законопослушной. Днем отоспится и на приусадебном участке копошится, ночью с колхозным пожарником в подкидного режется, т.е. охраняет колхозную собственность от лиходеев. А страна тем временем шарахалась, то в "оттепель", то в Карибский кризис, в космос летать люди начали, чего-то там поднимали, осваивали, ускоряли, догоняли, перегоняли. Но как-то все мимо Кощея.
После Колымских разносолов, жизнью своей Кеша был очень доволен. Вышел, как положено, на пенсию. Целых – 7 рублей дали. На спички и соль хватало. Опять бороду до пупа отрастил, чтобы постарше выглядеть, да и живет себе, в ус не дует. Ушел Хрущев-кукурузник. Леня Брежнев тоже ласты свернул. Потом началась чехарда со сменой кремлевских старцев. Кеша их запоминать не успевал. Андроп, Черненко. Кто-то там еще. Потом лет на 7-м – Горбачев "меченый", как его народ прозвал. Этот и вовсе страну развалил. Почти как в 17-м бардак. Кеша уж решил, что до очередной гражданской дожил. Ан нет, видно время не пришло. Если и была, то вялотекущая. В ту-то Гражданскую, каждый за свое цеплялся, собственников много потерявших собственность было. Оттого-то люто так и резали друг друга. А в конце века как раз наоборот. Растаскивали ничье т.е. государственное. Но постреливали. Потом года эти назвали "лихие девяностые". Тот щелкопер, что это первый озвучил, истинного лиха и не видывал, но название прицепилось, как репей к собачьему хвосту. Так вот в эти то "лихие девяностые"
