это займет много драгоценного времени. Мне бы хотелось приступить к изучению программы как можно скорее.
– Желание похвальное, но существуют правила. И потом, это не так уж и долго. Пару недель, месяц от силы.
Времянкин поднял взгляд к потолку, сдул челку со лба и постучал пальцами по столу.
– Дело в том, что я не совсем обычный ребенок.
– Нда?
– Я, если можно так выразиться, особо одаренный ребенок.
– В нашей школе много одаренных детей, – парировала директриса. – Процентов пятнадцать. И спортсмены, и танцоры, и даже театралы. У нас очень высокий показатель поступлений в вузы среди выпускников.
– Действительно много, – тихо согласилась Алена.
– Боюсь, вы не совсем понимаете, о чем я говорю, – не отступал Эмиль.
Лицо директрисы вытянулось в изумлении.
– Я уже сейчас способен решать задачи по математике и физике на уровне старших классов и мог бы представлять школу на различных олимпиадах. Я играю на фортепиано, гитаре, бас-гитаре и на ударных и планирую участвовать во всевозможных музыкальных конкурсах. А еще я могу сказать все это на английском языке.
– Really? Well, go ahead.
– No problem. I came to Pushkino from a small village «Pechkino», where I lived with my mom. This year I went to the first class. My mom took me to the nearest school, located forty kilometers from our house. Mom was unwell and no longer able to accompany me this far.
– Достаточно.
– Я готов прославить вашу школу на всю страну. А может, и на весь мир.
– Послушай, эээ…
Времянкин понял, что директриса пытается вспомнить его имя.
– Эмиль, – подсказал он.
– Эмиль, подожди, пожалуйста, за дверью. Мы с твоей мамой…
– Сестрой, – поправил Времянкин.
– С твоей сестрой поговорим.
– Конечно.
Мальчик слез со стула.
– Вне зависимости от вашего решения, был рад с вами познакомиться. Спасибо, что уделили время!
– Да-да. Ступай.
– До свидания.
– Всего хорошего.
Директриса улыбнулась. Эмиль вышел в приемную, закрыл за собой дверь и сел на диван. Он пытался подслушать разговор сестры со Светланой Владиславовной, но из-за непрерывных постукиваний по клавиатуре, которые производила секретарша в паре метров от него, слов было не разобрать. Времянкин нащупал под свитером приколотого к рубашке конька, подержался за булавку и опустил руку. «Неужели она не впечатлилась? Я внятно излагал свои мысли. Дети так не разговаривают. И с английским хорошо получилось. Неужели она не почувствовала мою уникальность? Наверное, я выглядел слишком заносчивым. А как еще можно было дать понять, что перед ней уникум? Особо одаренный. Вот дурень, позорище! Но она улыбнулась в конце. Это хорошо. Или нет? О чем они там говорят?» – рассуждал Эмиль. Внезапно дверь кабинета распахнулась. Вышла Алена. На ее лице дрожала улыбка, а в широко открытых глазах сверкал испуг. В ее движениях чувствовался зажим, словно туловище ее и голова были высечены из монолитного куска твердой породы. Она развернулась всем телом к вешалке.
