более, никто точно не знает. Когда большевики ушли, родственники уведенных или взятых бросились в Липки искать своих мужей, жен, отцов, братьев, женихов и т. д. Их глазам представилась ужасная картина. Подвалы и дворы были забиты трупами. В некоторые подвалы нельзя было войти: трупы лежали горой <…> Сейчас же после приезда в Киев я стал готовиться к отъезду… Миша хотел ехать со мной… Я узнал на вокзале, что в Таганрог идет вагон, принадлежащий одному из деникинских генералов, кажется, Драгомирову <…> Я пробыл в Киеве 5 дней <…> На шестой я отыскал вагон, куда мы погрузились с Варенькой, Мишей и Тасей. Вагон прицепили к поезду, который шел в Таганрог, и 30 августа 1919 года мы двинулись в путь <…> Ехать было очень хорошо, вагон был пустой19.
Относительно обстановки при взятии Киева красными и деятельности местной ЧК имеется также красноречивая информация в летних и осенних сводках Освага 1919 г., из которых ясно, что именно к августу ситуация стала особенно угрожающей:
Киевская Чрезвычайная комиссия, руководимая Сорокиным, культивирует систему расстрелов. Убито много видных общественных деятелей, которые были обвинены в фантастических заговорах против советской власти <…> Лукьяновская тюрьма и все другие арестантские помещения забиты арестованными <…> (29.06.19).
Ужасы киевской Чрезвычайки не поддаются описанию. В последнее время царил ужасающий террор с самыми утонченными пытками. Работали в Чрезвычайке преимущественно женщины. В день ухода большевиками расстреляно 1500 человек, заключенных в Лукьяновской тюрьме… Выяснилось, что в последние дни перед оставлением города большевиками отправлены в Москву большие эшелоны заложников; среди них много офицеров, отказавшихся служить в Красной армии (16.09.19)20.
Аналогичным образом зверства всеукраинской Чрезвычайки описаны в репортажах, которые публиковались в газете «Киевское эхо» (август—сентябрь 1919 г.)21. И в них речь идет о последних расправах ЧК перед тем, как красные покинули город.
Э. Л. и Р. И. Бобровы со слов Б. Е. Этингофа рассказывали, что на допросе во Владикавказе весной 1920 г. М. А. Булгаков давал показания о том, что он бежал из Киева. Это свидетельство вполне согласуется с мемуарами Л. С. Карума и информацией о ситуации в городе. Вначале М. А. Булгаков скрывался от большевиков «в нетях», а когда пришли белые, спешно покинул Киев, опасаясь возвращения большевиков, тем более, что линия фронта пролегала в непосредственной близости от города. Возможно, Ю. Л. Слезкин в романе «Столовая гора» подразумевал именно эту ситуацию бегства М. А. Булгакова от красных, говоря, что его герой Алексей Васильевич (его прототипом и был М. А. Булгаков) пишет автобиографический роман под названием «Дезертир».
Так же можно истолковать слова из булгаковских «Необыкновенных приключений доктора» о докторе N, где речь идет о периоде после пребывания красных в Киеве в 1919 г.:
Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Под ред. Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2004. С. 270—271, 288—289.
Литературные новости. 1994. № 6.
