забвение, ведь соитие двух в любви – это репетиция смерти».
Неслышно вошел слуга, зажег свет над изголовьем и приготовил постель.
Траурные шелка упали к ногам моей любовницы. Она была невероятно худа и ослепительно красива. Я мгновенно отвел глаза.
Голос умолк, и ее распростертая нагота призывала к себе, и времена неслись, настоящее стало будущим, и будущее превратилось в прошлое. Но сказанное оправдалось, ибо сон, объявший нас, был подобен смерти. Сон одарил видением, которое вдохновило меня написать этот рассказ.
Роман Айзенштат /Ришон-Ле-Цион/
Роман Айзенштат родился в 1946 году в городе Минске. До 45 лет проживал в Белоруссии. В 15 лет начал самостоятельную жизнь, перепробовал немало рабочих специальностей. Отслужил в армии, окончил Белорусский государственный университет, факультет журналистики. Был членом Союза журналистов СССР, членом Пресс-автоклуба СССР. Печатался в республиканской и союзной прессе, автор ряда текстов песен белорусских, российских и израильских композиторов. С 1991 года в Израиле. Автор шести поэтических сборников, вышедших в Израиле, Германии и России, многих коллективных сборников. Победитель и призер ряда фестивалей и конкурсов. Публиковал стихи в Белоруссии, Украине, США, Германии, Израиле, России. Член Союза русскоязычных писателей Израиля, Международной гильдии писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей.
«То ли птица кричит в ночи…»
То ли птица кричит в ночи,
То ль котенок плачет от боли…
Город спит за окном, он молчит,
Современный, почти мегаполис.
Но и в сонную эту тишь,
Как в давно забытую повесть,
Вдруг вплетаются звуки. Услышь!
Бродит чья-то бессонная совесть.
Ты и сам, проснувшись, порой
Ощущаешь в сердце тревогу.
Чей там голос? Нет, вроде не мой.
Значит рано ногами к порогу.
«Луг после дождя. Вот и солнце глянуло…»
Луг после дождя. Вот и солнце глянуло!
Экое богатство – весь в алмазах он.
Брошусь я в него, в это чудо пряное,
Знай, цветочный рай, я в тебя влюблен.
Весь в дожде, в цветах, и пропахший травами,
Возвращусь домой я с думою одной,
Нет, не жаль расстаться было мне с державою, —
Тяжело расстаться с стороной родной.
«В свой бывший дом, когда вернусь я строчкою одной…»
В свой бывший дом, когда вернусь я строчкою одной,
Мальчишка, что меня не знал, поймет: «Да, он родной!»
Он повторит ее не раз, смакуя каждый слог,
Он совершит, что я не смел, что сделать я не смог.
И если я своей строкой, ему помог хоть раз,
То от забвенья я себя его устами спас.
«Звучало грозно: эмиграция…»
Звучало грозно: эмиграция.
Навечно, до смерти, навзрыд.
Век
