медальки воюет, а я тут украшаться буду. Пришлось цеплять-таки и орден Красной Звезды, и медаль «За отвагу». Если честно, то мне было не по себе. Молодой еще, сижу в тылу. Где-то рядом люди в окопах, бьются с врагом, а мне тут медалями фасонить.
Берия заценил, сказал, что вот так я и должен ходить.
– Не нужно стесняться, наоборот, награждают не просто так. Люди должны видеть, что перед ними человек, служащий своему народу верой и правдой. Это, если хочешь, небольшая пропаганда. Люди сами будут стремиться лучше работать, лучше служить, когда будут знать, что их оценят.
– Я понял, Лаврентий Павлович. А как мне вести себя у товарища Сталина?
– Точно не так, как ведешь себя со мной!
– Виноват. Я перегибаю, да?
– Я-то ладно. Привык уже. Хотя иногда мне хочется указать тебе на твое место. Или просто по шапке тебе дать как следует, – засмеялся Берия. Блин, первый раз я его таким веселым вижу. Не к добру.
– Лаврентий Павлович, – я совсем поник, – я просто не знаю, как нужно себя вести. Ведь я родился и вырос совсем в другое время. Вы меня осаживайте почаще, можно в ухо. Я буду знать.
– Ты говори поменьше. Только по существу. Вот. С товарищем Сталиным нужно просто отвечать на вопросы, без лишней болтовни, ясно?
– Все понял, буду стараться!
– То-то же, – Берия удовлетворенно кивнул, – если товарищ Сталин попросит что-то добавить от себя, тщательно обдумывай то, что хочешь сказать.
Когда перед нами открыли ворота в Кремль, я прилип к окну. Ни разу не видел ничего подобного. Вроде и знакомо, и в то же время… Как-то красивее, чем в двадцать первом веке, что ли?
– Что, в своем времени не приходилось Кремль видеть?
– Что вы, Лаврентий Павлович. Какой Кремль. Нет, экскурсии есть, но знаете, там и тут, две большие разницы. Да и не показывают ничего на экскурсии. Там все вылизано было, а здесь… Здесь – настоящее все! – во, подобрал подходящий эпитет.
– Что, ваши власти совсем от народа отодвинулись?
– У нас, сильные мира сего, к себе на пушечный выстрел не подпустят. Иногда показывают, по телевизору, как кто-нибудь из них в народ выходит, так видно не вооруженным взглядом, полк охраны с ними. Даже с простыми чиновниками.
– Это как надо издеваться над своим народом, чтобы прятаться от него? Да, у нас тоже есть меры предосторожности, но от народа-то не спрячешься.
– Когда гнобят и целенаправленно выжимают из людей последнее, приходится бояться. По крайней мере у нас так многие думают. Да и про ваше время многое говорили. Я вам рассказывал, но так, как сам не видел, то не возьмусь утверждать.
– Да, где-то и мы перегибаем, совершенства нет ни в чем. Но мы учтем твои предположения. Товарищ Сталин особенно этого требовал. Он говорит, что потомки должны говорить о предках только хорошо или никак!
– Так вроде про покойников говорят? Или хорошо, или никак.
– Ну, так нас же и нет в твоем времени, – Берия снял пенсне и потер переносицу.
Подъехав к какому-то крыльцу, автомобиль
