Грозного, Петра Первого, монголов… Хотя власть изображает вполне решительную возможность репрессий. Это может быть точечно, показательно, все это пока детский сад, но тем не менее очень работает.
Ответственность за происходящее лежит на интеллектуальной элите. Правящую элиту понять можно, она отстаивает свои личные интересы. А русский народ как больной ребенок. Высшая степень цинизма – это пропагандисты, которые зарабатывают деньги тем, что делают идиотами всю живую массу. При этом мыслями и сердцами живут где-то «там». Можно простить страх, но не продажность. Нет мужества сказать, как есть – смелых людей мало. Но доказывать с пеной у рта за деньги, отстаивая эту рабскую, полукрепостную модель существования – это простить нельзя. Выход из этого, как и всегда, за пределами рационального – когда Господь увидит: «Хорошо, ребята, вас испытывать больше смысла нет». Наверно, какие-то процессы выздоровления идут.
Я верю в предопределенность, но в этом сценарии человек участвует серьезным образом. Вроде он написан, но внутри этого сценария человеку дано развиваться и импровизировать. Это большая тайна. Чувствуется, что какие-то вещи прописаны, но на самом деле – это все наши эмоции. Ощущение того, что я так и знал, так и чувствовал. Человек – серьезная боевая единица внутри этого божественного промысла. Иначе бы Бог бесконечно вмешивался, ощутимо, зримо, и довольно легко сделал бы золотую клетку, внутри которой все были бы хорошие и обнимались. Но ему интересно, чтобы человек прошел через все эти испытания, рост и пришел к своему натуральному состоянию величия. А не так называемому состоянию до падения в раю. Это же некоторая мифология, которая показывает, что было некое продвинутое состояние, а теперь мы растем. Условно, как ребенок, человек сначала стоит в манежике, потом его выпускают. Понятно, что он звезданется об угол, но все равно, не будешь же его держать в вольере. Вот так и человека выпустили из вольера, где у него все было: игрушки, еда – и теперь он периодически сшибает углы, падает, кого-то убивает, но движется дальше.
Есть некий рубеж, куда человечество движется со всеми своими ошибками. Эта цель, некое движение, она пронизывает лучами всю историю человечества. Некий свет: где-то плохо проходит, где-то хорошо, а где-то сияет. Потом исчезает, но все равно пробьет. То темно, то светло, но все равно он движется.
P.S. «Художник – это серьезная история. И при всех тяготах этого состояния, это величайший статус». Так всегда мне говорил отец: академик, серьезный функционер, художник, руководитель института. Для меня он поднял статус художника до небес. Меня поражала его внутренняя свобода, он никогда не был идеологически костным. Быть художником – это определенный статус свободы. Это меня восхищало в отце. Но также это многотонная плита, которую никто не видит – как художник ночами плачет, не уверен в себе, разочаровывается. А моя мама была светлейшим человеком невероятной доброты, которую многие принимали
