её от природы не было. Максим мог запросто напиться с любым человеком, которого видел в первый раз в жизни.
Прошлой осенью, не имея стажа и поручителя, Михайловой удалось пристроиться делопроизводителем в торгово-транспортную компанию «Континент» в Котове, на глухой окраине города, где ещё чудом сохранялись остатки былой промышленности. Жили там, в основном, татары.
Общественный транспорт в Котово не ходил, надо было доехать до станции Щёлочь, или остановки Металлургический комбинат, и оттуда – полтора километра пехом через частный сектор. А до дома выходило три с половиной километра. Чаще всего Михайлова ходила пешком, экономя деньги, большую часть которых Максим со скандалом отнимал и пропивал, обещая на следующий день неведомым образом озолотить.
«Континент», осуществлявший грузовые перевозки по России и Казахстану, располагался в грязно-белом двухэтажном бараке, правда, со стеклопакетами. Слава Создателю, что хотя бы Котово не коснулась ещё эта чёртова многоэтажная застройка!
Но в июле Михайлова работу потеряла, так как стала слишком стара.
Правда, благодаря «Континенту» у неё появился близкий друг – Раиса Михайловна, чеченка, продававшая «Эйвон» и женскую одежду вразнос. Она годилась Екатерине в матери. Она чем-то ей понравилась, и Раиса Михайловна дарила ей «не продавшуюся» одежду просто так.
На работу Михайлову никуда не брали. От отчаяния она стала каждую субботу ходить в собор на всенощное бдение. Из объявлений в притворе Михайлова узнала о новой воскресной школе своего старого знакомого отца Алексия и платных курсах церковной флористики. На бесплатные катехизаторские курсы она опоздала.
Собору требовался «уборщик помещений». Поломойка, конечно, не её специальность, но Михайлова оказалась в отчаянии. Да и Божий дом как-никак.
Стоял холодный и прозрачный октябрьский день. Трубку не взяли, но перезвонили. Михайлова как раз снимала на камеру своего старенького смартфона берёзовый листопад.
– Я не могла вам сразу ответить, я была на литургии, – весело сказала приветливая женщина.
Михайлова сказала, что по поводу работы.
– Сколько вам лет? – всё так же приветливо спросила женщина.
И Михайлова внутренне сжалась, так как цифра была огромной:
– …
– Надо же, какая молодая! – поразилась «соборянка». – Как странно… Мы обычно берём тех, кому семьдесят…
Михайлова с юности и не пыталась давить на жалость, а тут вдруг почувствовала, что с собеседницей можно общаться просто:
– А что ещё делать, если нечем платить за квартиру?
– А как вас звать-величать?
– Екатерина Алексеевна.
– Нет, вы ещё молодая, просто Катя. Я – Наталья Сергеевна. Катя, а вы принимаете участие в таинствах?
– Только в таинстве исповеди.
– Вы причащаетесь?
– Нет.
– А почему?
– Я недостойна! –
