своих рассуждений она вспомнила: аптека! Свекровь велела ей сходить в аптеку. Значит, можно будет прогуляться по селу. День такой замечательный! Для Ирмы словно форточку открыли. Она отнесла Катюшку на кухню, усадила на высокий стульчик у стола.
– Бабуля тебя покормит, а мама сбегает в аптеку. За лекарствами для дяди Игоря.
– Как он? Температура высокая? – ловко кромсая лук, поинтересовалась свекровь.
– Температуры нет, – сказала Ирма в общем-то правду. Она терпеть не могла вранья.
Глава 2
– Мам, тетя Люба приехала! – сообщил Тимоха непривычным слуху баском.
Полина выглянула в окно. Синий хлебный фургон сестры стоял у ворот, а сама Любава разговаривала с водителем. Внутри приятно екнуло. Они виделись нечасто, а уж занятая бизнесом Любава совсем стала редкой гостьей у сестры.
– Сынок, достань компот из погреба.
Вытащила из духовки кастрюлю с борщом, нарезала хлеб.
– Как живы-здоровы?
Свое приветствие сестра проговорила не так звонко и бодро, как обычно, – Полина это сразу уловила. Расцеловались, обменялись привычными замечаниями. Тимоха принес из погреба банку с абрикосами, смущенно выслушал комплименты тетки по поводу его роста. Сели обедать. Ну по всему замечала Полина – не та сегодня сестра. Ну не та. И улыбка какая-то вымученная, и привычные слова звучат по-другому. Дождалась, когда Тимоха уйдет к себе, спросила напрямик:
– Что стряслось-то?
Сестра как-то сразу перестала изображать бодрость, выпустила складку на лоб и ложку отложила, перестала терзать.
– Ушел Семен-то у меня. Совсем ушел.
– Не может быть! – ахнула Полина, хотя хорошо знала: в этой жизни быть может все, что угодно. Так уж привыкла она видеть всю подноготную людей, все их слабости, что мало чему удивлялась. Но сестра ждала от нее удивления, Полина это чувствовала. Ей не надо было объяснять, что чувствует Любава в свои сорок восемь, оставшись одна. Все чувства сестры без труда перетекли в нее. Глазам стало горячо.
– К Наташке, что ли, Сизовой?
– К ней. Собрал вчера все вещи свои, покидал в «Жигули» и уехал.
Полина вовремя успела отодвинуть тарелку с недоеденным борщом – сестра уронила голову на руки и заплакала навзрыд.
– Ты чё, теть Люб? – Тимоха вырос на пороге.
– Потом, Тим, потом… – Полина выпроводила сына, дверь на кухню прикрыла. – Он еще вернется, Люб! – горячо воскликнула, на что сестра только отрицательно качнула головой. – Вот увидишь!
От Полины ждали помощи, каких-то особенных слов, способных облегчить душу. И Полина поняла, что сейчас начнет произносить банальности, поскольку говорить то, что она на самом деле думает, нельзя. А думала она как врач, что у Семена климакс начинается и он заметался, забесился, ухватился за молодую, питается ее молодостью. Только все это иллюзии. Полине жалко было Семена больше,
