бы долларов в пятьдесят. Оба водителя благоразумно решили не связываться с полицией и, соответственно, со страховкой и вернулись в свои машины.
Каликину радоваться бы тому, что авария была лёгкой, но он вдруг так запаниковал, и настроение так испортилось, что он хотел повернуть назад. Но, пересилив себя, дальше двинулся, несмотря на суеверное ощущение, что день окончится как-то плохо.
Столько уж случилось в “Русской Сказке”, столько пустых бутылок водки утащили со столиков официанты, столько песен пропел Тигран, и несколько шлягеров вместе с Белкой. Она там стояла на возвышении, длинноногая, раскрасневшаяся, с разметавшимися волосами, слегка покачиваясь от опьянения, желанная всем подряд мужчинам (возможно, не всем, но, поди узнай, кто там к женщинам равнодушен); стояла, обняв Тиграна за шею, а он её поддерживал за талию, и голос у Белки был низкий и сильный, приятный, но не очень тренированный. Сколько уж случилось в ресторане, и сколько танцев, и томных, и бурных, откаблучили посетители, а рядом с его массивным входом, глядящим на малолюдный бульвар, всё околачивался Каликин, мало примечательный мужчина – невысокий, бесформенный, лысоватый, круглолицый, лет сорока. Он поджидал одного приятеля, с которым в ресторан не собирался, а просто – понятное место для встречи, у входа в известный ресторан, чтоб вместе поехать куда-то ещё. Порой он от входа удалялся, шагов на двадцать и озираясь, чтоб никак приятеля не упустить.
Когда-то, сравнительно недавно, бульвар этот славился проститутками. В юбчонках, обнаруживавших трусики, с грудью, оголённой до сосков, они стояли на всех углах, и стоило машине притормозить, они не медля к ней приближались на высоченных каблучках, – весёлое было тогда место. Потом полиция всех разогнала. Лица, торгующие телом, сначала пробовали возвращаться, но после облав переселились, как-то рассеялись по городу, и в вечерние поздние часы притихший бульвар иногда оживляли с работы возвращавшиеся мексиканки, которые в ярких цветастых платьях терпеливо ждали редких автобусов, бомжи с колясками из супермаркетов, алкоголики, наркоманы, педерасты-подростки, приличные парочки, переходящие из машин в двери ближайшего ресторана.
Каликин для многих был загадкой. Если его спрашивали о профессии, он отвечал, что инженер, а что-то подробное о работе из него невозможно было вытянуть. Тем не менее, в русскую среду как-то просочилась информация о том, что он работал в корпорации, занимавшейся военной авиацией и космическими проектами. Многие, естественно, удивлялись, как ему, русскому человеку, доверяли работать в таких сферах. Однажды, во время совместной поездки в Сан-Диего, в “Морской Мир” приятель стал Каликина фотографировать на фоне плавающих дельфинов, но тот в последний момент отвернулся. В другой раз, успев заметить камеру, он наклонился над ботинком, как будто себе поправляя шнурок, и камере вместо его лица досталась плешина на голове. При третьей попытке его заснять Каликин закрыл лицо своей
