Думаю, что можно договориться о съемках прямо здесь, в этом кафе. Народу тут теперь нет совершенно, шумно не будет.
– Отлично, мне нравится.
Мы выпили по кружечке чая. Я, наконец, задал Ларисе вопрос:
– Что думаешь по поводу этой дряни?
– Я не знаю, – сказала Лариса. – Знаешь… я вчера вечером поплакала и поняла, что… будь что будет. Мы всё равно все умрем, рано или поздно. Пусть наш пилотник будет последним делом нашей жизни. Мы успеем его заснять и смонтировать.
Для хрупкой девушки она на удивление волевая и сильная.
– Я считаю точно так же, – спокойно ответил я.
Мы допили чай. Я подошел к официанту в респираторе и поинтересовался у него, можно ли провести в кафе съемки.
– Да, пожалуйста, – ответил официант, немного меня сторонясь. – Даже наш хозяин наплевал на нас, заперся дома, а нас заставляет выходить на работу. Посетителей, как ты видишь, почти нет, а мы ежедневно рискуем жизнью. Всё идет прахом. Так что делайте всё, что хотите, не жалко.
Я поблагодарил его. Мы с Ларисой вышли из кафешки, я проводил ее до дома.
Мы стояли около ее подъезда. Она прижалась к моей груди, я обнял ее. Мне нужно ее успокоить. Мне нужно придать ей уверенности. Мне нужно дать ей надежду.
Я поцеловал ее в губы. Она охотно ответила.
– Если уж и пришло время наших последних дней, то я хочу провести их с тобой, – сказала она.
***
По радио передают отвратительные новости. Тысячи человек в городе скончались от вируса прошлой ночью. Эксперты уже ничего не прогнозируют – они умерли вслед за остальными беднягами. Ясно одно: скоро и наш город, как и десятки других до этого, превратится в пустыню.
По радио началась пятнадцатиминутная программа с обзором зверств нынешней пандемии. На востоке страны некая компания молодых людей устроила, как они сами заявили, «пир во время чумы». Пять десятков студентов награбили тонны выпивки из пустующих супермаркетов и организовали на главной площади города грандиозную вечеринку со всеми запретными удовольствиями. Через двое суток вся компания благополучно склеила ласты, не успев выйти из алкогольного и наркотического опьянения.
Передача закончилась. Сигналы точного времени. Полдень. Настало время съемок пилотника.
Я собрал всю необходимую для съемок технику и, подобно навьюченному ишаку, поковылял к кафешке. Улицы абсолютно опустели. Мы с Ларисой подошли к порогу заведения одновременно. К нашему удивлению, двери были закрыты.
Мы с Ларисой переглянулись и уселись на ступеньки перед дверью кафе.
– Как думаешь, что стряслось? – спросила она.
– Может быть, они закрылись из-за отсутствия посетителей; откуда им взяться? Но, думается мне, персонал мертв.
– Стоп, – сказала Лариса. – Как же так? Если персонал или другие посетители были заражены, то мы бы тоже… умерли, верно?
– Верно, – я задумался. – Чем мы лучше их, что мы сделали иначе?
Лариса как-то странно на меня посмотрела.
