место, а молчаливая монахиня примостилась напротив неё. Пока Мэй тихонько дожидалась внимания к своей особе, молчунья, взяв чистый лист бумаги и обмакнув, как следует перо в чернильницу, принялась старательно выводить на пергаменте какие-то письмена. Дивно было всё это пришлой девушке и непривычно, но так как и в необычном месте была она, то решила спокойно дожидаться окончания писчих работ.
Долго монашка писала, скребя белую поверхность бумаги заточенным пёрышком, и гостья уже стала впадать в транс и засыпать от шуршания многочисленным перьев по свиткам, заполнившего всё пространство залы. Голова её мерно раскачивалась и дергалась, а иной раз и резко опадала вперёд, не в силах более бороться со сном, сковывавшим тело и дух.
«Мэй! Мэй! Проснись, Мэй! Всё закончено».
Её разбудило ласковое и осторожное касание плеча чьей-то руки, и сон тут же покинул девушку. Та монахиня стояла пред нею и держала в руке свёрнутый трубочкой свиток, который протягивала гостье. Мэй, конечно, хотела тут же его раскрыть и прочитать, но молчунья не позволила такому случиться.
«Не открывай на острове. Только дома. И только со временем всё поймешь ты».
Приложив палец к губам, монахиня показала знак молчания и тайны девушке и начертала ей на ладони тем пером слово «Дом».
И стало понятно Мэй, что открыть тайну свитка она сможет, только покинув обитель и вернувшись обратно домой в свой городок, куда возвращаться не было никакого желания. Так же поняла она и то, что в монастыре ей не место, слишком тихо и печально было там для юной и мечтательной девушки.
Грустно ей стало, и мысли серые накинулись на неё, но монашка с доброй юной улыбкой взяла её руку в свои бледные пальцы и прижала к своей щеке. Тут же покой вернулся обратно, и гостья благодарно кивнула своей наставнице. Вместе поднялись они обратно и вернулись к той двери, где и произошла их встреча. Мэй в последний раз взглянула на монахиню и поклонилась ей, а та с безмолвной улыбкой, отступая назад, вошла в тень и растворилась в ней.
Уже вечерело, когда Мэй вернулась на пристань и стала ожидать паром, который утром доставил её на остров. К ней присоединилась одна пожилая дама, решившая скоротать время ожидания в беседе с молодой попутчицей. Разговорившись по душам, женщина поведала, что собиралась погостить у внучки в Траэ, которую очень любила и не видела около полугода. На расспросы, как сама девушка оказалась на острове, Мэй отделалась общими пространными фразами и вскользь упомянула о монастыре и её обитателях.
Пожилая собеседница была очень удивлена и заявила, что монастырь был давно заброшен, а последней послушницей его была её сестра, но будучи в возрасте двадцати лет умерла от воспаления легких. И более никто не обитал за стенами монастыря, никто.
Это известие напугало Мэй, и она уже подумала что, не приснилось ли ей всё это, не привиделось ли. Но свиток, лежавший поверх вещей в саквояже, был неопровержимым доказательством всего увиденного ею под каменными сводами обители.
Захотелось
