может быть, чтобы ты была здешняя, – сказал я. – Ты говоришь по-английски.
– Еще бы, – ответила она. – Я же вижу, что ты чужестранец, вот и обращаюсь к тебе на языке открытых времен.
Когда она это сказала, мы уже топали к Границе. Все-таки, когда Граница зовет, понимаешь, что надо идти.
– Ты тоже граничный скиталец? – спросил я, топая по песку.
Кончик ее носа презрительно задрался.
– Это ты себя так называешь? Я – изгнанница по приговору Уст Уквара. Меня выставили из Дома Уквара и, понятное дело, побили камнями. Я очень зла.
Если просто побили камнями, это ей еще повезло, подумал я. Глаза у меня слезились на солнце, но я видел, что ее черная одежда вся в белесых пятнах от песка. В некоторых местах были прорехи, и там, где прорехи, у нее шла кровь. Похоже, она говорила правду.
– За что тебя выставили? – спросил я.
– Да из-за Них, – сказала она с глубокой ненавистью.
Я понял, что она говорит правду. О Них так станет говорить только тот, кто недавно попал в Цепи.
– Они не одобряют, когда о Них говорят, – сказал я.
– Дело не в том, что одобряют Они, а в том, что одобряю я, – сказала она. – Я Им не рабыня! Я добровольно удаляюсь в почетное изгнание! Ясно?
– За что? – спросил я.
– За то, что у меня дар! – И она зашагала вверх по склону к Границе.
Наверное, мне надо было отпустить ее. Держалась она не слишком приветливо. Но меня взбесило, что она шагает так быстро, а я еле плетусь, и я понимал, что стоит нам добраться до Границы, как нас раздернет по разным мирам и больше я ее никогда не увижу. Поэтому я топал изо всех сил и очутился на вершине холма одновременно с ней. Граница была маленькая. И – чего еще ждать от омерзительного мира Хелен – отмечена она была костями.
Это были просто великанские кости – ребра как остовы кораблей, берцовые кости как фонарные столбы. Три дня назад я повстречал одного зверя из тех, кому они могли принадлежать. Не знаю, может, это был и не дракон, но на вид сильно его напоминал и явно считал, что я вкусный. Я только тем и спасся, что забился в трубу на крепости. Вряд ли этот дракон изрыгал пламя, но трубу он потом нюхал добрый час, а я едва не поджарился от огня далеко внизу.
– В церковные праздники мы приносим сюда кость и растение, – пояснила Хелен.
Я только закряхтел, отодвинул ее и прошел в кольцо из костей. Белый песок внутри был весь исчерчен черными тенями костей. Я сразу заметил, что песок среди теней весь бурлит. Тогда я сразу остановился и притворился, будто вытряхиваю песок из башмаков. Нет, мне не померещилось, и это не от горячего воздуха там шла рябь. В кругу кишели змеи.
Хелен подошла ко мне. Я прямо чувствовал, как она презирает меня за трусость.
Она резко и громко хлопнула в ладоши:
– Брысь отсюда!
Песок среди теней словно вскипел и осел, и змеи исчезли. Я увидел, как они утекли прочь между костей за пределы
