боюсь англичан и Меттерниха. Первые, кажется, дома озабочены довольно, а австрийцев можно урезонить. Меня удивляет беспечность султана. Куда девалась его деятельность? С прискорбием вижу, что был заговор против Каподистрии; да чего ожидать от этих разбойников? Они должны очень досадовать, что Каподистрия истребляет их грабежи на море.
Александр. Семердино, 15 августа 1828 года
Благодарю за армейские вести. Вот государь и в Одессе, и на некоторое время. Мне все чудится, не сладят ли там конгресс, и Воронцова посадят первым уполномоченным, чего я, однако же, не желаю, это было бы в пользу султана, а не нашу. Да наш государь молодец: конгресс бы не мешал нам идти вперед. Я видел с удовольствием, что в «Журналь де деба» есть статьи против нас, кои другой государь, как наш, верно бы, не пустил в публику; но Николай I имеет что-то великое, действует и храбро, и великодушно, презирая толки, догадки. Славно идут дела Каподистрии, а как были плохи. Бог моих греков выручает. Как хорошо письмо Каподистрии патриарху, в ответ на его предложение покориться султану! Веллингтон и Меттерних играют какую-то двуличную роль. Смерть Каннинга положила начало падению Англии; влияние ее заметно упадает. Английский новый посол – мой приятель; мы были вместе в Неаполе секретарями посольств. Тогда он назывался S.William a Court. Он был очень язвительным, но не обещал больших способностей. Я боюсь за старика Варлама: в Бухаресте зараза не прекратилась. Отчего мы не посылаем агента в Грецию, как французы? Кажется, хорош бы был на это место Булгари или Катакази.
Вчера прогуливаюсь я верхом возле деревни Кресты, у пашни, вижу ребенка, четырех или пяти лет, бегущего ко мне, крича: «Ай, батюшки», – да во все горло. Я к нему подъехал и вижу, что с одной стороны бежит за ним мать, а с другой – престрашный волк. Я ребенка тотчас поднял к себе на лошадь, он дрожал и всего меня, с позволения сказать, от страха обделал. Волк бежал тихо, не ду мая его трогать. Такого большого я не видывал; я его проводил до опушки леса, куда он и скрылся. Много этих злодеев гуляет что-то. Сегодня мать принесла мне на поклон из благодарности полотенце. Я его взял и буду хранить, как почетное знамя.
Александр. Москва, 22 августа 1828 года
Поздравляю тебя, любезный друг, с радостным днем, который празднует сегодня Россия. Я вспоминаю коронацию. Тогда были мы вместе, и я к самому этому дню выздоровел после своей горячки. Всякий год Россия все усерднее молится за своего государя, потому что всякий год делается он ей драгоценнее и более заслуживает любви ее.
Я восхищался ласкою доброй императрицы. Славно она сшутила насчет султана, коему жутко приходится. Я все боюсь, чтобы его не убили; тогда последует безначалие, коего последствия будут гибельны для всех, и сами союзники могут перессориться. Бог все устроит к лучшему и к славе нашего государя. Молебствиям нет конца, беспрестанно наряды от полиции – являться в собор для благодарственных молебнов. Голицыны звали сегодня обедать, но я велел сказать, что я в деревне.
