сами локтями толкаются, – добавил он.
С тех пор Виктор стал ждать звонка от Зои, но она почему-то не звонила. Виктор терялся в догадках, – Может телефон случайно потеряла? Но можно узнать и у Донецкого. – Виктор поймал себя на мысли, что кроме портрета Зои он совершенно ничего не хочет писать. Хорошо, что работы к юбилейным датам закончены и он может заняться тем, что ему действительно по душе. Ему захотелось отобразить на холсте это удивительное лицо, а главное глаза, поймать и запечатлеть ее таинственный и полный грусти взгляд. Всегда деятельный и уверенный в себе, Виктор загрустил, а посмотрев на себя в зеркало, в которое он почти никогда не смотрелся, ну разве перед редкими выходами в свет или по своим общественным делам, и увидев себя, почти совсем седого и вспомнив ее, такую юную и прекрасную, с горькой усмешкой сказал сам себе
– Нет, Виктор, эта девушка не про тебя. Никогда не лежать твоим сединам на одной подушке рядом с ее прекрасными каштановыми локонами, выброси из головы и постарайся смотреть на нее как на свою Музу, как на источник вдохновения и не более того. – С этими словами Виктор оделся, вышел из мастерской, сел в автомобиль и поехал по своим излюбленным местам Москвы, полюбоваться ими и выбрать места для будущих этюдов. Виктор помимо портретов любил рисовать пейзажи, это был его отдых, его отдушина. Если, рисуя портреты, он трудился над раскрытием образа и характера человека, то рисуя пейзажи, он отдыхал, природа сама шла навстречу и открывала ему все самое лучшее в себе.
Виктор и сам не понял, как подъехал к ГИТИСу. Он сидел в машине, глядя на этот старинный особняк, в самом центре Москвы, сидел в надежде хоть издали увидеть Зою и не дождавшись, поехал в свою квартиру в одном из переулков Арбата, исторического места Москвы, которую полюбил всем сердцем. В последнее время, много работавший Виктор, редко бывал в своей огромной и опустевшей после смерти жены, квартире. Здесь все напоминало о их жизни с Марией, все осталось на своих местах, все хранило память о ней, женщине, которую он ценил, уважал и любил. Конечно, Виктор не был монахом-затворником, после смерти жены у него было несколько кратковременных связей с женщинами. Верный и моногамный по своей сути, Виктор не любил менять партнерш, но как-то ему не удавалось найти ту, в которой соединялись бы необходимые для него качества: любовь, уважение, общность интересов и творческих поисков. Развязанных эстеток с налетом декаданса, много и долго рассуждавших о искусстве под коньяк и сигареты, сам много куривший и боровшийся с этой пагубной привычкой, Виктор не любил, а только терпел общение с подобными дамами, но и «клуши», готовые раствориться в своем кумире и сидеть часами напролет с незакрытым ртом, глядя на него, раздражали его не меньше. Но особенно он остерегался охотниц за престижными, богатыми и знаменитыми мужьями. Как правило, это были молодые, прибывшие на охоту из отдаленных регионов девушки и женщины, готовые любой
