27 – в новый особнячок Сергея Иваныча, старый дом он оставил дочерям, – Наташка успела всячески насладиться силой мужа и привыкнуть к ней. С грубостью же, напротив, столкнулась впервые и потому не на шутку испугалась.
– Что случилось, Серёж? – хлопала она глазками, слёзно залитыми ужасом, искренним и чистым, как у ребёнка. – Что случилось?
Сергей Иваныч, страшный, почерневший от злости, не выбирая выражений, орал на кого-то в трубку телефона:
– Меня не интересуют ваши проблемы! А?! Что?! И возможности ваши меня не интересуют! Я сказал: узнать! Узнали?! Не узнали! Я сказал: найти! Нашли?! Нет! И кто вы после этого?! Что?! Да меня не интересует, кто вы, я знать вас не хочу!
– Серёж, я тебя боюсь, – робко проговорила Наташка, когда всё стихло.
– Меня? – лицо его, страшное и почерневшее, вдруг побледнело и сделалось виноватым, и он зачастил: – Меня? Ангел мой, девочка моя, ты что? Испугалась? Ну что ты? Ну? Меня испугалась? Меня?
– Да, – то ли смущаясь, то ли досадуя на саму себя, нахмурилась она. – Ты какой-то злой дядя был…
– Я? Злой дядя? Ну что ты? Да разве я дам тебя в обиду? Это так, по работе. На работе иногда надо быть… злым дядей.
Он притянул её к себе нежно, но настойчиво, ощущая упрямое недовольство.
– Ну, не упрямься же, всё хорошо, всё хорошо…
– Нет! – раскапризничалась она. – Мне не нравится, когда ты такой.
– Какой?
– Мне не нравятся грубости.
– Да хватит тебе… Разве я грубый?
– Грубый.
– Да перестань! Я с тобой грубый?
– Вот ты начинаешь злиться, и я уже боюсь, что ты станешь на меня орать, как по телефону, и хватать вот так – что есть силы…
– Неправда, я не хватаю тебя, я просто… обнять тебя хочу, вот упрямая, а!
– Обнимают нежно, а не как злые дяди!
– Я нежно.
– Грубо!
– Тоже мне грубости нашла. Ну ладно, ну прости меня. Простишь?
– Прощу… Только не кричи так больше, пожалуйста. Ладно?
Она наконец поддалась и прижалась к нему, обнимая ласково-игривыми ручками.
– Ладно. И откуда только знает, как злые дяди обнимают? Ох, Наташка, девочка моя…
– И не охай так! – рассмеялась она весело. ¬– Как дед старый!
Сергей Иваныч взглянул в её тёплые зелёные глаза и, радостно подхватив на руки её тельце, все эти влекущие, соблазнительные женские прелести, понёс в спальню, на сладко пропахшую её духами кровать.
Нет, он не был с ней грубым. Глядя на почти детскую, с по-девичьи невыраженными формами фигурку, он боялся своей грубости. Старался быть лёгким и чутким. А позже – засыпая в разгорячённом бреду, нежно клал руку на влажную трепетность беззащитного места. Закрывал ладонью. Защищал… Умиляясь детскостью, Сергей Иваныч
