судна. Длиной оно было около 180 метров.
Не выдержав тишины мостика, я обратился к корреспонденту:
– Майкл, вы живете в каюте прямо надо мной. Я – старший механик, если Вы помните, – тот утвердительно кивнул головой.
Мы уже с ним неоднократно вели различные беседы на различные темы, в которых то он поправлял мой английский, то я его русский.
Поэтом, убедившись, что он меня понимает и слушает, я продолжал:
– Вас по ночам ничего не тревожит? – он с удивлением приподнял брови, – Потому что расположение вашей каюты примерно такое же, как и мое, – продолжал я, – И туалет и ванная комната у вас находятся так же, как и у меня.
– Правда? А я и не знал об этом. Значит мы по-настоящему соседи? – он изобразил искусственную улыбку на лице.
– Конечно соседи, – не обращая внимания на его эмоции, продолжал я, – Даже и вентиляция из туалета и ванной у нас с вами одна. Так я вот о чём хочу спросить тебя, – мялся я.
Как бы корректнее задать свой вопрос:
– Из вентиляции у тебя кукареканья не слышно?
Корреспондент широко открыл глаза, и они у него округлились до состояния бейсбольного мяча. Он посмотрел на меня с удивлением:
– Нет, ты знаешь, у меня в туалете ничего не кукарекает, может быть, тебе это послышалось? – вежливо предположил он.
– Да нет, – пожал я плечами, – Ночью, то ли в 4, то ли в 5 часов там что-то начинает кукарекать.
– Нет, – решительно по-русски отмел он все мои сомнения, – У меня в туалете ничего не кукарекает.
Когда я узнал, что у него ничего не кукарекает в каюте, я вернулся в каюту. Через полчаса забегает ко мне капитан:
– Дед, ты что, совсем сдурел, что ли! Ты что к этому американцу пристал? Он вообще думает, что у тебя крыша поехала, потому что у тебя там где-то ночью что-то кукарекает.
– Ты знаешь, Владимир Иванович, а оно и в самом деле кукарекает, – попытался я объяснить ситуацию возбуждённому капитану.
– Да не может быть, чтобы кукарекало, – также напирал он на меня.
– Хорошо, – я поднял перед собой ладонь, чтобы успокоить возбужденность капитана, – Тогда я приглашаю тебя на концерт этого кукареканья, – а потом уже спокойнее добавил, – Давай, приходи, посидим, послушаем. Ну, часика через полтора и приходи, – я посмотрел на часы, – Придёшь? – я вновь вопросительно глянул в его возмущенные глаза.
Капитан, немного успокоившись от моих заверений, развернулся и вышел из каюты.
Он и точно пришел в назначенное время.
Я заварил свежий чай, разлил его по фарфоровым чашкам и мы сели, чтобы расслабиться.
Сидим, пьём чай, курим и ждём. Я искоса все время поглядывал на безмятежного капитана.
Но вдруг, на самом деле, послышалось: «Кукареку!».
После первого «Кукареку», капитан подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
