не легче! – закричал Эдип. – Выходит, к цареубийству у нас цепляется еще и отцеубийство!» – «Этого не может быть! – возразила Иокаста. – Все знают, что сын Лаия не прожил даже часа! Его схоронили на другой день после рождения! И я, несчастная, все глаза проплакала на его могилке. Ищите убийцу в другом месте!» – «Придется! – проворчал Эдип. – Нужно допросить свидетелей! Тех, что сопровождали Лаия в его последнем путешествии!» – «В живых из них остался только один старик, – сказал Креонт. – Но он никогда не бывает в городе. Живет как отшельник в дальней деревушке!» – «Пошлите за ним немедленно! – велел царь. – Завтра же он должен быть в Фивах!»
Однако на другой события приняли совершенно неожиданный для Эдипа оборот. Из Коринфа прискакал вестник и сообщил о смерти царя Полиба. Он умер от болезни глубоким стариком. «Вот и верь после этого Пифии, – с горькой усмешкой заметил Эдип. – Когда-то она предсказала, что я стану убийцей своего отца! В ужасе я бежал из дома, чтобы больше никогда его не видеть, обрек несчастного на одинокую старость, и что в итоге? Мой отец умер своей смертью!» – «Государь! – сказал коринфский вестник. – Полиб не был твоим отцом! И я знаю об этом лучше всех! Ведь именно я много лет назад принес царской чете крошечного младенца с израненными ножками. У Перибеи, жены Полиба, не было своих детей. И тогда они решили усыновить найденыша!» – «И ты хочешь сказать, – промолвил потрясенный Эдип, – что этим младенцем был я?» – «Да, государь! – ответил вестник. – Один из рабов царя Лаия вручил мне корзину с ребенком, а каким образом она оказалась у него мне неизвестно!».
Нежданная новость совершенно ошеломила Эдипа. Неужели ему удастся наконец проникнуть в тайну своего рождения? Сгорая от нетерпения, он принялся расспрашивать коринфянина о неведомом фиванском рабе и вскоре выяснил, что раб этот давно не служит и живет на покое в Фивах. Его тотчас разыскали и привели во дворец. «Скажи мне, старик! – обратился к нему Эдип. – Кто дал тебе корзину с новорожденным младенцем, ту, что ты вручил вот этому коринфянину?» Раб тяжело вздохнул и сказал: «Когда-то я поклялся царю Лаию, что унесу эту тайну с собой в могилу. Но раз обнаружилось главное, нет причин скрывать остальное. Этот младенец был сын царицы Иокасты, которого царь подменил на мертвого младенца. Мне приказали бросить его в киферонских лесах, но я пожалел малютку и отдал его в руки этого самого человека!» Услыхав это признание, царица Иокаста испустила громкий крик и упала в обморок. Рабыни поспешно унесли ее на женскую половину дворца. Сам Эдип едва не лишился чувств. «Подлый раб! – крикнул он. – Почему ты не исполнил того, что тебе было приказано? Мне лучше было тысячу раз погибнуть в зубах хищников, чем узнать теперь, кто мой отец!»
В тронной зале повисла тягостная пауза. Придворные пришли в ужас от услышанного и подавленно молчали. Тут стражники сообщили, что пришел старый слуга Лаия, последний оставшийся в живых свидетель его убийства. Но захочет ли царь его принять? Эдип махнул рукой, и старика впустили.
