понял Степан, с жалостью такой это слово произнеся, что Черпак только рукой в ответ махнул.
– А окрестить никак нельзя Черпака в полевых условиях, Алексей Павлович?– пробило Сафронова все в том же направлении.
– Нет. Батюшка нужен для проведения обряда,– ответил старшина.– А главное дело – свободная воля обращающегося ко Христу. А Яков Самуилович, я так понимаю, из семьи с иудейской традицией и не особенно к Христу обратиться расположен.
– Нет, не особенно. Не вижу смысла нарушать семейную традицию. Родственники не поймут или поймут не правильно,– подтвердил его слова Яков.
– Ну и хрен с тобой, живи нехристем,– сразу помрачнел Сафронов.
– Да ты, Степ, на него не серчай. Его личное это дело. Конституция гарантирует свободу совести,– попробовал утешить его старшина и Сафронов, глянув на Черпака, уже не так мрачно, поставил условие:
– Убьют если тебя, Яшка, сам себе могилу копать будешь, на меня не рассчитывай.
– Хорошо. Договорились. Сам вырою,– принял шутку Черпак.– Только с чего ты взял, что меня теперь непременно убить должны?
– Чувствую я, что открытый ты со всех сторон, как пугало на огороде и защиты у тебя нет совсем никакой. Даже звезду Давида по традициям своим иудейским не носишь. Вот что ты за человек такой легкомысленный?
– Зато ты теперь такой глубокомысленный стал, что на нас обоих с лихвой,– рассмеялся Яшка.– Я, если что, то за тобой прятаться стану. Ты же закрытый теперь спереди.
– Да мне жалко что ли?– великодушие поперло из Сафронова пополам с жалостью.– Только пули, они ведь с любой стороны прилететь могут. Эх, Яша,– Степан взглянул на Черпака как на обреченного и тому на самом деле стало не по себе.
– Отвали, Степка, от меня со своими дешевыми приколами. Обойдусь как нибудь. Поглядим еще кто первым в деревянный макинтош нырнет. По всем законам подлости, твоя очередь. Я свою норму уже перевыполнил. Бог не фраер,– психанул сержант.
– Давай, давай теперь выдумывай отмазки. Закон подлости приплел. Эх, Яша. Какой-то ты озабоченный в последнее время,– вздохнул Сафронов и покачал сокрушенно головой, как человек поживший и умудренный над расшалившимся не в меру ребенком.
– Вот зараза,– не нашелся, что сказать Черпак и ушел в избу от греха подальше.
– Зря он туда,– шепнул доверительно старшине Степан,– крестик там только один был. Я внимательно все проверил. И все равно не крещеный ведь.
– Ты бы от него отцепился, а Степ. В другую ведь крайность впал. То грыз его, поедом, то теперь в жалости к нему растекся. Не нормально это. И прав он. Крест нас неуязвимыми не делает вообще-то. Бессмертными, как Яков сказал. Ты ведь начнешь лезть теперь дуриком грудью на танки. А есть поговорка по этому поводу – на Бога надейся, да сам не плошай. И Яшка может не сплоховать, а вот ты слишком понадеявшись и получишь как раз пулю или осколок. Так что прав он где-то,– высказал свое мнение старшина.
– А я верю, что крест защитит, даже и от танка,– уперся Степан,– вот как вас давеча.
