фоны фамильных пудреных портретов со светлыми пятнами недвижных благородных лиц… К середине XVIII века уже чуть светает за правым плечом у прелестных девичьих головок в завитках…
В начале века XIX, в первых русских пейзажах открываются первые небеса, но пока небеса вообще. А первое русское небо, ещё зябнущее, но живое и тем согревающее душу, появляется только у Саврасова. И отныне – разнообразные небеса и прекрасные освещения воцаряются в русской живописи.
Настоящие, «как у самой природы», – у Шишкина, Айвазовского, Левитана, Васильева, Богомолова.
Театральные и алхимические волшебства – у Куинджи.
Сказочный «белый свет» – у Васнецова. Ослепительная чуждость – у Верещагина.
Эстетизированная дымка радости и печали – у Серова.
Рассеянные в воздухе Руси дымы русских бунтов и пожаров – небеса Сурикова.
А у многих и многих художников неба в картинах вообще нет. То есть оно изображено, но наравне с фигурами, предметами, произрастаниями, бликами и прочими деталями картин. Небо там – не источник света, не иной мир, а всего лишь лучше или хуже написанный фон, на котором взгляд не задерживается.
…Между тем, по ходу исторического времени (так и расположены залы Третьяковской галереи), световые эффекты на картинах утончаются многообразятся, иной раз ошеломляя фиоритурами и колоратурами высочайшего художественного ремесла… Брюллов, Семирадский, Поленов и Шишкин – как они это делали?!.
…Рассветает же внезапно. При входе в репинский зал. Вдруг, сразу – полдень! И ты – в лете! В толпе, в тепле, в золоте, в солнце, – и на тебя движется «Крестный ход…».
Стоя перед таким Репиным, понимаешь, что всё пройдённое, предыдущее – бесспорно и «прекрасное», и «лучшее» (а какое ещё хранится в Третьяковке?), – было только предисловием и путём к нему…
Первый
Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов? Не войском, нет, не польскою подмогой, А мнением: да! мнением народным.
За очень долгую, за более чем 70-летнюю свою творческую жизнь И. Е. Репин создал несколько десятков тысяч этюдов, эскизов, набросков, книжных иллюстраций. И более двух тысяч, считают одни (от 4 до 6 тысяч считают другие), картин. Бо́льшая часть репинского художественного наследия, да что там говорить! – почти всё оно, в результате революционных и наследственных драм и драк было разграблено, уничтожено, утеряно, рассеяно по миру и для России утрачено. Увы, навсегда.
Но, как ни странно, ни кощунственно даже прозвучит это по отношению к исчезнувшим его трудам, – такие огромные потери ни на йоту не уменьшили высшей, символической значимости Репина для России и для русского искусства в целом.
Он – Первый, несмотря ни на что. И даже если бы из всего его наследия сохранился только один «Крестный ход», Репин остался бы Первым художником в памяти России.
При всех энциклопедических и
