с ним головой. Это только взбесило Джей Ти еще больше. Он задрал руку и с размаху ударил Си-Ноута по ребрам. Си-Ноут схватился за живот и закашлялся, и тогда приспешники Джей Ти толкнули его на землю. Они по очереди отпинали его, один по спине, другой по животу.
Когда Си-Ноут согнулся, они начали пинать его по ногам. «Надо было слушать босса, дебил!» – закричал один из них. Си-Ноут лежал в позе эмбриона и пытался отдышаться.
Джей Ти развернул его и последний раз ударил по лицу. «Тупой ниггер!» – прокричал он, а потом развернулся и пошел к нам, с опущенной головой и согнув руку, как будто ушиб ее об череп Си-Ноута.
Джей Ти достал банку газировки из холодильника сквоттера. Тогда он, наконец, заметил меня. Он нахмурился, встретившись со мной взглядом.
Он быстро развернулся и пошел к многоэтажке, но от его вида у меня пошли мурашки по коже. Он явно удивился, увидев меня, и выглядел немного раздраженным.
К тому времени я уже несколько месяцев тусил с бандой Джей Ти и ни разу не видел, как Джей Ти принимал участие в насилии. Я чувствовал себя его писарем, ходившим за властным вождем, который любил пошутить с жильцами и, когда ему надо было показать авторитет, делал это спокойно. Наверное, я был наивным, но я как-то убедил себя, что просто потому, что я лично не видел насилия, его и в самом деле не было. Теперь я увидел другую сторону его власти, куда менее глянцевую версию.
В последующие недели я начал думать о том, что, возможно увижу больше избиений и, возможно, даже с летальным исходом. Я все еще чувствовал восторг от того, что получил доступ к банде Джей Ти, но я также начинал чувствовать стыд. Мое убеждение, что я был просто социологом-наблюдателем, отстраненным и объективным, начало казаться мне ложным. Должен ли я был в самом деле стоять и смотреть, когда кого-то избивают? Мне было стыдно за желание так близко подобраться к насилию, к культуре, которую, как я знал, другим ученым не удалось увидеть.
На самом деле у меня, наверное, было недостаточно влияния, чтобы уберечь кого-то от насилия банды.
И, впервые в жизни, я работал над тем, что мне по-настоящему нравилось; я был в восторге от своего успеха. В университете мои исследования начинали привлекать внимание профессоров, и я точно не хотел лишиться этого. Я рассказал Уилсону о молодых людях, с которыми познакомился, и их связях с гангстерами.
Я старался говорить абстрактно; я не рассказывал ему всех подробностей того, что видел. Он, кажется, был впечатлен, а я не хотел терять его поддержку, по-этому я решил, что, если я забуду про стыд, он просто пройдет.
По прошествии времени я практически перестал говорить о своих исследованиях с семьей и друзьями. Я просто делал записи и старался не привлекать к себе внимания, только иногда рассказывал своим научным руководителям парочку историй.
Когда я возвращался домой в Калифорнию в отпуск или на праздники и виделся с родителями, я довольно мало говорил им о своей работе в проджектах. Моя мать, работавшая в больничном архиве, уже волновалась из-за того, что
