собрала с листовок отклики.
– Встретимся у Славки через двадцать минут…
– Последний ваш визит, – сказал Славка. – Завтра прибывают родители с бабулей Софой.
– Понятно. Хотят новый год дома встретить.
– Лучше бы я его с вами встретил. Дождитесь меня. Поедем обмывать ваше гнездо, а заодно старый год проводим.
2.
По дороге Фёдор купил новый телефон. Наталья уже ждала его у подъезда Славкиного дома. В руках у нее была хозяйственная сумка. Они поднялись в квартиру. Она выложила на стол тетрадные листочки с откликами, прозрачный контейнер с бутербродами, термос.
– Знаю, ты не обедал. Ешь, и объясни, почему мне все время отвечали, что твой номер телефона не доступен.
Фёдор жевал бутерброды с чаем и просвещал Натку.
– Арестовали Рашпиля. Он сдал нас. Тебя, Славку и Виктора он знал только по псевдонимам. Прямого выхода не имел. Я связывался с ним по телефону.
– Поняла. Ты телефон уничтожил.
– Да. Купил новый. Вот, запиши, – придвинул ей трубку.
Она загнала в свой телефон новые цифры. Он доел бутерброды. Она убрала со стола. Сказала:
– Отклики очень разные. Не знаю, что и думать.
– Разберемся.
Она протянула ему свои листки.
«Молодцы, трубачи! Олигархов давно пора всех перебить. Все их богатства отобрать и раздать народу».
«Сообщаю про взяточника. Это хирург из одиннадцатой поликлиники. Зовут его Николай Иванович. Фамилию точно не помню, то ли Плахотин, то ли Пахомов. У меня на щеке появился жировик. Он вырезать жировик отказался. Сказал, что надо сначала сдать кучу анализов. Я человек пожилой, да еще инвалид. Таскаться по кабинетам и стоять в очередях мне тяжело. Так и ответил ему. Он написал на бумажке цифру 5000 и показал мне. Приструните его, трубачи».
«Возьмите меня к себе. Я – бывший десантник. Буду ждать вас по воскресеньям с десяти до одиннадцати. Встреча на вокзале в зале ожидания. На голове у меня голубой берет».
«Вы – зеленые придурки. С кем боретесь? Одного, двоих, троих шлепнете, а дальше? На их место новые сядут и будут драть с нас три шкуры. Систему не прошибешь. Кремлевская братва сидит крепко. Чтобы ее скинуть, весь народ подняться должон. А он не подымется. Привык терпеть и глотать обещания. Я в Чечне воевал. Думал, за державу воюю, а воевал за кучку подонков в генеральских мундирах. Когда нам не захотели платить боевые, я тоже выступил за справедливость, как вы. И на год загремел на нары, и орден не помог. Сворачивайтесь, пока целы. Иначе обложат флажками, как волков при облаве. Постреляют или загонят на большие срока в колонию…».
– Что скажешь, Федя? – спросила Натка.
– Злой на весь мир мужик.
– Но ведь правильно пишет, систему не прошибешь.
– Однако и отсиживаться, как он, тоже нельзя.
– Что же делать?
– Бороться.
– Мне страшно за тебя, Федя.
– Поживём,
