похоже на озарение, переход в новую систему отсчёта через явление идеи, которая ранее пребывала в скрытом, не проявленном или дремлющем состоянии. В этом плане патриарх Кирилл совершает деяние в том смысле, в каком это слово использовал Шпенглер. Для Шпенглера деяние проникнуто энергией исторической направленности и совершается теми людьми, для которых настоящее не мгновение, а эпоха, через неё они становятся причастны всей истории, а эпоха раскрывает себя через их личность.
Деяние патриарха Кирилла, без сомнения, является духовной инициативой, берущей начало в дарах Святого Духа, тех дарах, которые время от времени Святой Дух изливает на церковь. В харизме единства науки и церкви, церкви и европейского просвещения, которая может быть дарована только Духом Святым, содержится провиденциальный ответ, даваемый Святым Духом на вызовы 21 века, вызовы эры антропоцена. Святой Дух пытается раскрыть в человеке и человечестве, в науке, в религии новые свойства способности и измерения, характерные для следующего мирового периода. Например, способность человека к евхаристии. Она может быть раскрыта и реализована и у учёного.
В этом плане особый интерес представляет концепция Алексея Нестерука о «новом патристическом синтезе богословия и науки» и о космически-литургическом измерении науки (см. Нестерук А. Логос и космос: Богословие, наука и православное предание/ Пер. с англ. (серия «Богословие и наука»). – М., Библейско-Богословский институт святого апостола Андрея, 2006, стр. xxii-xliv).
Пути воплощения единства религии и науки, по А. Нестеруку, должны напоминать церковное таинство евхаристии, в которой происходит соединение с будущим веком. Это означает что «к самому научному познанию следует подходить как к евхаристической активности». Истина соединена с идеей литургического опыта. Разделённость между богословием и наукой может быть преодолена, если богословие и наука восстановят присущее им отношение к евхаристии, понимаемой в космических терминах как возношение человеком творения Богу через искусство, науку и технику. Научную деятельность можно интерпретировать как космическую евхаристическую деятельность («космическую литургию»). Науку, таким образом, можно воспринимать как вид религиозного опыта, обусловленного наличием космически-литургического, евхаристического измерения науки.
Богословие и наука имеют много общего, если они поняты в контексте существования человечества как богообщения. Признание учёного, что он занимается евхаристической работой, может привести к освобождению природы от её подчинённости деятельности технологического человека. По А. Нестеруку, космически-литургическая функция науки связана с человекоцентризмом, с религиозным долгом человека быть в центре бытия, центре божественного творения. Центрирование человека творением, диалектикой творения, авторством, именем собственным определяет свойства деятельности учёного как «космической литургии».
Следует
