style="font-size:15px;"> Ладо, ах, Ладо… Вот же счастье, наш сын будет как ты, сильным и умным, и таким же красивым, а после ты народишь мне дочерей, своих копий, чтобы твоя краса навеки впечаталась в будущее. Только не пропади, Ладо. И ты, Белогор, не оплошай со своим чутьём, найди её… Этим начинались и кончались все мои молитвы. Каждую ночь. Каждый полдень.
Яван побывал у Доброгневы. И рассказал о том, что было.
– Она очень зла. И стала куда опаснее, чем раньше, Белогор очень ошибся, что не дал убить её.
Это было самое жуткое свидание в моей жизни. Доброгнева по-прежнему прекрасная, сегодня пугала меня своей красотой. Я ловил себя на мысли, что передо мной демон, забирающий души мужчин. Что этот демон потому и наделён такой красотой, чтобы надёжно прятать за нею страшное нутро.
Но тогда как объяснить куда более пленительную красоту Онеги, ведь она-то точно не демон, она – рай, сошедший в мою жизнь, даже мои страдания по ней и то – рай, какого я не знал до неё в моём холодном сердце. И Онега нутра не прячет, потому и затягивает так сильно и невозвратно.
А Доброгнева… Она встретила меня сегодня с усмешкой:
– Что Яван Медведь? Предал меня, значит? Тоже за этой белёсой сукой потянулся? Неужто у ней между ног слаще?
Я ничего не ответил на эти слова. Я думал, как Доброгнева может дружить, а они были с Онегой дружны с детства, это для меня стало очевидно, когда я увидел их встречу, там, в Ганеше. Как Онега прильнула к Доброгневе, это были привычные и милые ей объятия. И она, так тепло обнимавшая Онегу, так ненавидит её на деле. Как же она ненавидит меня? Впрочем, она не заставила меня долго размышлять и сказала:
– Ты себя неотразимым красавцем полагаешь? Думаешь, это делает тебя и любовником неотразимым? – она сверкнула пугающей ухмылкой и продолжила, сверкая страшными зубами: – Ничего похожего! Может потому тебя и бросила Авилла?
И это я стерпел, тем более что мне прекрасно известно, полагала ли Онега меня приятным или нет, я очень и очень хорошо это знаю, этим меня не задеть. Впрочем, Доброгневе меня ничем не задеть, она не знает, что в моём сердце, в её ЭТО не жило никогда.
– И Белогор, мерзавец, подстроил всё. С потрохами продал царевичу степному вашему. Только ты передай царю: он спит с его царицей! Пусть Ориксай подумает, кого он союзником принял! Кому поверил! Пусть голову ему свернёт! Так передай! И сам запомни! Кстати, у Белогора совета попроси, пущай обучит тебя, ледяного, как с нашей сестрой управляться, – Доброгнева пытается прожечь меня глазами страшного яростного голубого цвета.
Оглядела меня и засмеялась нарочито громким едким смехом:
– А хороши соратнички у царя: все с его женой спят. И сама жёнка тоже, что надо! – Доброгнева захохотала. – Есть на кого опереться: сопливая сука и два её кобеля! Ох и везунчик, Ориксай!
Но и этому я не поверил. Я ждал, когда закончит бесноваться в бессильной злобе и силился понять, что она предпримет теперь, когда не удался её замысел.
Доброгнева бранилась и оскорбляла меня, Онегу, Ориксая, Белогора,
